"Ольга Хрипина-Головня. Колыбельная для эльфа " - читать интересную книгу автораизмывались над ним жесточайшим образом.
- Это дает право требовать, чтобы ты оставил наш садик в покое, - вздохнула Суна. - Тоже мне, садик, - фыркнул Вихрь. - Закусить толком нечем. Единорог мотнул головой и потянулся к ветке растущего рядом дерева. Настоящего имени единорога не знал никто в Андагриэль. Появившийся в земле несколько лет назад, он нагадил перед домом тиа, разогнал прибежавших стражей и потребовал "убежища и звать себя Вихрем, за исключительную быстроту". Предложить взамен единорогу, кроме паскудного характера и невероятной прожорливости, было нечего. Однако популяция единорогов была столь мала, а их нравы, образ мышления и жизни - так мало изучен, что тиа охотно предоставили Вихрю право проживать в земле Андагриэль сколько его душе будет угодно. Зная исключительную память единорогов и не менее исключительное долгожительство, тиа втихоря надеялись вытянуть из единорога как можно больше известных ему старых легенд из сказаний, для своего хранилища Летописей. Но, во-первых, Вихрь оказался молод даже по эльфийским меркам, во-вторых, категорически отказывался беседовать о чем-либо, что не входило в чрезвычайно узкий круг его интересов, а в-третьих, единственные, с кем он вообще изволил иногда поддерживать беседу, были Ларна и Суна. И то после того, как проблевавшись, Вихрь вдруг обнаружил себя на поляне перед домом Ларны, в одной руке державшей опустевшую склянку, в другой - толстую ветку, которой она отходила его по крупу, едва тот решил лекцию, смысл которой сводился к: " Надо быть очень глупым, чтобы перепутать ядовитый плющ с побегами опацы, лежи спокойно, яд еще полностью не вывелся, а будешь кусаться - я тебя так веткой приложу, что солнце в глазах померкнет". В последствие, единорог даже привык к Целительницам и регулярно заходил к ним в очередной раз объесть садик. В ответ же на вопросы, откуда он все-таки пришел в Андагриэль, Вихрь либо отмалчивался, либо просто разворачивался и уходил. Сами Целительницы считали, что его попросту выгнали из племени. То ли за гадостный характер, то ли за какой-то проступок, рассказывать о котором Вихрю было стыдно. Суна рассеянно проводила взглядом принявшегося за дерево единорога. По спине вдруг пробежали мурашки - вестники смутной тревоги, когда не знаешь причины волнения, но чувствуешь: что-то произойдет. Ветер ворвался в окно, принеся с собой запах прелых листьев и холодной земли. Девушка прислушалась. Ей показалось, что вдали прозвучало несколько нот, отголосок какой-то мелодии, легкое касание губами флейты. Кто-то положил руку ей на плечо. Суна резко повернулась, но увидела только мирно спавшую Аэль. Волоски вдоль хребта Целительницы встали дыбом. Девушка поежилась. - Da amana, apoyra Чистый, глубокий женский голос донесся откуда-то издалека. |
|
|