"Ольга Хрипина-Головня. Колыбельная для эльфа " - читать интересную книгу автора

ничего не получится".
Амарисуна закрыла глаза.
Если бы только... Мать-земля, я не могу, я не хочу вспоминать, я не
хочу больше думать.
Пусть это все... исчезнет, молю! Пощади мое сердце...

Андагриэль считала удары сердца. На пятнадцатом ударе оно принялось
биться в унисон с сердцами мужа и дочери. Все правильно, все как учила ее
мама, все так, как она научила Ондора и Миаринны, как передавалось из
поколения в поколение. Тщательно оберегаемый секрет ее рода, заклинание
Круга, эхо былого, страшного времени... Что оно значило тогда?
Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать...
Темно-темно на фоне у закрытых век...
Девятнадцать, двадцать...
Шум ветра... бег крови внутри...дыхание земли... грохот листьев на
тонких деревьях...ослепляющий свет...ошеломляющая темнота...
Двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре...двадцать
пять. Пора.
- Санаи! Залум! Анейра! Паташи, паташи! Нейя, Пата-ши! Паташи!
Месаара! - выкрикнула Андагриэль древние-древние слова. Она никогда не
спрашивала у матери - да та и вряд ли знала - значат ли они что-то, или это
просто облекаемая в слова концентрация сил. До сих пор Андагриэль склонялась
ко второму утверждению, но "до сих пор" было до того, как она сама
произнесла их. Ей показалось, что каждое слово унеслось куда-то в необъятное
далеко и вернулось оттуда другим словом, посланием разбуженной силы,
услышавшей древнее заклятье. Так это было или нет - да только теперь трое
тиа смотрели, как в абсолютной темноте вокруг них огненными змеями пляшут
отразившиеся от ничего слова, вонзаются друг в друга и сплетают узор. И
последнее слово вдруг собралось в хрупкую фигуру, и та замерла в темноте,
спиной к тиа. И наступила полная, оглушающая тишина, которую страшно было
нарушить громким голосом.
- Что с тобой случилось? - тихо спросила Андагриэль фигуру эльфа, а
губы словно замерзли, и слова получались какими-то ломкими, хрупкими,
безжизненными. Фигура повернула голову и Андагриэль оцепенела под взглядом
черных глаз. Казалось, что их чернота живет своей жизнью, темнота в глубине
зрачков пришла извне и поглотила всего эльфа.
Но так не бывает. На ее землях не должно такого быть.
- Идем обратно. Идем с нами, - тяжело-тяжело говорить, тело утыкано
иголочками холода.
Андагриэль чуть повернулась - рядом стоит бледная до синевы дочь, а
глаза - пустые, зачарованные, неотрывно смотрят вглубь зрачков эльфа. А
Ондор почему-то теперь рядом с эльфом, держит того за руку и потихоньку
пригибается к земле, будто поклониться хочет.
За спиной эльфа величаво вырастет тень. Она обнимает его, она сродни
темноте в его глазах, она забрала его себе и уведет за собой, туда, к покою
и вечному знанию.
Андагриэль хотела шагнуть вперед, взять эльфа за руку, растормошить
дочь и мужа и увести всех из этой странной, ледяной, жуткой темноты, которая
вовсе и не темнота. Хотела и не могла. И стало так тоскливо и страшно, что
захотелось броситься к тени - вдруг она выведет из этого кошмара обратно? И