"Игорь Христофоров. Воровские гонки " - читать интересную книгу автора

и алые ноготки просили денег. Но и этот сыщик по фамилии Дегтярь тоже
приперся не за свежим воздухом, а за хрустящими купюрами. В эту минуту
Рыкову захотелось вскочить с кровати и сигануть в окно, разнося в брызги
матовое бельгийское стекло, но он вспомнил, что оно не трескается даже при
взрыве.
- У меня деловая встреча, - выскребся он из объятий, посмотрел на ее
смуглые, уже успевшие за лето впитать солнце Канар, Майорки и Сардинии,
бедра и не сдержался: - Тебе бы в кино сниматься. На эротику, значит.
Такое, понимаешь, тело...
- Ми-илый, а деньги? - не приняла она его попытку заплатить за
близость комплиментом.
- У меня встреча, а ты с пустяками!
- Это для тебя полторы ты-ыщи пустяки. А у меня долги...
- Потом!
На ходу засовывая в брюки рубашку, он выскочил из спальни и еле
перевел дух. Домофон у двери уже пропел свою противную мелодию. Она очень
сильно напоминала повторяющееся "Дай-дай-дай". Даже домофон никогда не
говорил "На-на-на". Все, что окружало Рыкова, и все, кто окружал, знали
только мелодию "Дай-дай-дай". И без конца преследовали его по жизни с этими
мерзкими собачьими словами.
В черно-белом экране домофона красовалась небритая физиономия с упрямо
стиснутыми губами, вялым взглядом и слишком высоким лбом. Этот Дегтярь
больше походил на второстепенного актеришку из боевиков, чем на частного
сыщика. Домофон опять пропел "Дай-дай-дай", и Рыков нервно щелкнул сейфовым
замком.
- Проходи, - предложил он гостю. - Я думаю, мы обсудим все в моем
кабинете.
Дегтярь не ответил. Вживую, не на экране домофона, его лицо казалось
более сплющенным, щетина превратилась в ровненько подстриженную бороду с
интеллигентной сединой на подбородке, лоб стал меньше, глаза острее, а от
образа второстепенного актеришки не осталось и следа. Теперь гость уже
напоминал модного кинорежиссера.
- Присаживайся, - предложил в кабинете Рыков. - Куда хочешь. Здесь все
дерьмовое.
Дегтярь холодным взглядом обвел новенькие кожаные кресла, стулья от
французского кабинета эпохи Людовика шестнадцатого и сел на банкетку,
непонятно как оказавшуюся в этом скопище импортной мебели, делавшей кабинет
похожим на магазин.
- Ты как сам-то считаешь, - с хрустом упав в кресло и вытянув ноги в
атласных тапках, спросил Рыков, - гнилое дело или "бабки" еще можно
вернуть?
- А какое у вас дело?
- Тебе не сказали?
Нахмурив лоб, Рыков попытался вспомнить, говорил ли он сыскарям о том,
что же случилось. В голове криком домофона крутилось "Дай-дай-дай". Рыков
бросил взгляд на руки Дегтяря и с удивлением увидел, что у того нет
указательного пальца на правой руке.
- В детстве потерял? - спросил он. - Граната? Или в драке?
- На службе, - неохотно ответил Дегтярь.
- В армии?