"Колин Харрисон. Найти в Нью-Йорке" - читать интересную книгу автора

самолюбованием. Но она держала свои чувства при себе. Она пыталась вести
одинокую жизнь, но, как правило, это доставляло ей лишь разочарования. Когда
она была помоложе, некоторые из ее коллег пытались зазвать ее на свидание, и
она позволяла, чтобы ее пригласили на ужин, а потом в постель; но все эти
мужчины (неважно, знали они об этом или нет) просто проводили своего рода
кастинг в поисках жены. Они разглагольствовали о самозабвенной любви, но на
самом деле все как один были матримониальными бюрократами, желая, чтобы
супруга как минимум окончила хороший колледж, и лучше - с красным дипломом.
Она под эту категорию не подходила. Вскоре по фирме разнеслись слухи о ее
доступности, о том, что она раздвигает ноги после нескольких свиданий, и
(она, конечно, об этом знала) так оно и было. Ну и что? Если тебе понравился
парень, зачем ждать? Зачем называть это доступностью? Почему не
страстностью? Да, страстностью. Однажды это было в кабинете одного
сослуживца, после того как они допоздна вкалывали, готовя документ для суда.
Она склонилась над подоконником и смотрела, как по Парк-авеню едут такси.
Вот это был настоящий восторг. Да, ей страстно нравятся мужчины. Их мускулы,
члены, бороды, бакенбарды. Пальцы, плечи. Даже адамово яблоко может быть
сексуальным. В чем ее винить? Но с тех пор как к ней прилепился этот ярлык,
все сколько-нибудь многообещающие и благоразумные коллеги ее избегали, зато
в нее стали пускать свои стрелы те, что помоложе, новички в большом городе,
не привыкшие к его жизни, а также кое-кто из ее давнишних партнеров -
разведенные, почти разведенные и никогда не состоявшие в браке. Как правило,
это были довольно противные люди, храпуны, не обращающие внимания на
растущие в носу волоски. Ее шеф, один из самых пожилых ее партнеров, делал
вид, что ничего не замечает, а коллеги и секретарши помоложе время от
времени уходили на другую работу, так что окружающие забывали о ее прошлом и
видели в ней просто еще одну незамужнюю, уже стареющую одинокую женщину, и
это была правда, несмотря на то что ей было всего тридцать восемь.
С годами шеф все сильнее от нее зависел. Она стала замечать пробелы в
его памяти и ошибки в письмах; а он, и это делало ему честь, признавал, что
она продлевает его карьеру. Но еще больше ему делало честь то, что он
потихоньку передал ей долю своего ежегодного бонуса: эти тайные денежные
прибавки не входили в ее обычную зарплату. Ее рабочий день удлинился, и
наконец она обнаружила, что ей уже не хватает сил, чтобы просеивать и
отбирать тех мужчин, которые оставались для нее доступны: всех этих тощих
толстяков, оптимистичных пессимистов, латентно-активных геев, любителей
разного рода извращений и т. п. Как они разочаровывают! Как они утомительны!
Мужчины за сорок ищут тридцатидвухлетних, мужчины тридцати с чем-то ищут
двадцатипятилетних. Она знает, в чем тут штука: она сама когда-то была
молодой женщиной, и ей нравилось, что на нее обращают внимание мужчины
постарше. Она теряла голову от их искушенности, от их мощи, от их волос,
таких сексуальных - соль с перцем. Бог ты мой. Что с ней такого произошло?
Грудь не так уж и опала. И сама она - по-прежнему сочная, по-прежнему
чувственная - вероятно. Некоторые ее незамужние подруги, страдающие
перманентной генитальной неудовлетворенностью, принимали решение завести
ребенка без мужчины: покупали сперму через Интернет, зажигали в темной
комнате гроздь свечей, ложились и начиняли себя сами. Но ей не хотелось быть
матерью-одиночкой. Она не знала, чего хочет, она знала одно: с ней должно
случиться что-то интересное, хоть что-нибудь, пока она не превратилась в
копию собственной матери!