"Джим Харрисон. Легенды осени " - читать интересную книгу автора

пор никак не удавалось укротить. Это было упрямое мускулистое животное
породы, которую годы спустя станут называть "квотерхорс"[37]. Он намеревался
скрестить этого жеребчика с тремя чистокровными кобылами отца. Ладлоу считал
это весьма оригинальным решением, но отца Сюзанны, большого поклонника
скаковых лошадей, такие идеи приводили в ярость. Тристан укрощал коня целый
день, без остановки, пока до зрителей, уже в сумерках, не дошло, что
какая-то из этих тварей, неважно Тристан или жеребец, вероятнее всего
сдохнет в процессе укрощения. Отец Сюзанны саркастически заметил, что эта
лошадь была куда бы полезней в качестве корма для собак. Тристан уставился
на него и ответил, что назовет этого жеребца в честь тестя - Артур Собачья
Сыть. Отец Сюзанны в бешенстве удалился, отказавшись присоединиться ко всем
за ужином, и потребовал извинений, которых так и не дождался.
Той ночью океан опять растворил сны Тристана: он швырял его избитое
тело туда и сюда, и Тристан видел черное небо и огромные катящиеся волны,
как будто стоял ночную вахту. Он слышал потрескивание обледенелого паруса на
фок-мачте и видел, как небо озарилось звездами, слишком большими, чтобы в
них можно было поверить. Он проснулся, чувствуя, как Сюзанна его обнимает, а
колышущиеся шторы на окне и впрямь были похожи на паруса. Он подошел к окну
и уставился на жеребца, стоящего в загоне; в лунном свете Тристан ясно
различал очертания его толстой крепкой шеи. Он сказал Сюзане, что уедет на
несколько месяцев, возможно на год, и должен встретить корабль деда в
Гаване. Она ответила, что чувствовала, что ему необходимо уехать и что она
будет ждать его всегда. После завтрака он поцеловал на прощание отца и мать
и уехал с Одним Ударом в Грейт-Фоллз, чтобы сесть там на поезд. Один Удар
отдал Тристану свой нож для свежевания дичи, и Тристан вспомнил свой,
который похоронил вместе с телом Ноэля в Ипре. Он обнял старого индейца и
сказал, что вернется. На что Один Удар ответил: "Я знаю" и принял поводья
Тристанова коня.
Путешествие Тристана так и не закончилось, разве что в том смысле, в
каком оно заканчивается для всех живущих - на заснеженном склоне горы в
Альберте, в конце декабря 1977 года в возрасте восьмидесяти четырех лет.
Внук Тристана обнаружил его рядом с тушей оленя, которую Тристан свежевал.
Замерзшая рука сжимала нож, который Один Удар дал Тристану в тот день в
Грейт-Фоллз. Внук повесил тушу на лиственницу и принес деда домой. Его
снегоступы слегка увязали в снегу.
Тристан доехал до Чикаго и ради любопытства, погулял по городу пару
дней, изучая стоящие в доках корабли Великих Озер. Затем он добрался до
Нового Орлеана, а оттуда в Мобил, где провел несколько дней на шхуне одного
валлийца из Ньюфаундленда. Оттуда его путь лежал в Ки-Уэст, во Флориде, а
там он провел ночь на пароме в Гавану. В Ки-Уэсте он наблюдал, как со шхуны
в садок разгружают зеленых черепах. Корабль, который привез их с Каймановых
островов, был изящным, но чрезвычайно грязным.
В тропиках он очутился первый раз в своей жизни и во время ночного
перехода в Гавану он маялся бессонницей, шагая взад-вперед по палубе,
задумываясь над характером вязкой влажной духоты, которую легкие бризы
Гольфстрима не могли разогнать, как ни старались. Он расхаживал по баку[38],
стараясь избежать дыма и глядя на фосфоресцирующие волны внизу. На рассвете
показалась Гавана; Тристан потягивал ром из фляжки и наблюдал за морскими
свиньями[39], которые выпрыгивали из воды, сновали наперерез баку и
плюхались в волны: повернувшись, он увидел огромную странную лиловую