"Павел Хюлле. Вайзер Давидек " - читать интересную книгу автора

исправиловке вас научат уму-разуму!!!
- На Стриже мы играли днем раньше, а не днем позже, - сказал я,
чувствуя, что первая липа, которую я подсовываю им в угоду, дается мне с
легкостью. - Он, наверно, что-то напутал.
Теперь они кричали все вместе, угрожали, задавали вопросы, говорили,
что мы не выйдем отсюда, пока все не выяснится, что нашим родителям уже
сообщили о следствии, что нам не дадут ни пить, ни есть и мы будем здесь
торчать, пока не откроем всю правду. Уверяли меня, что готовы сидеть с нами
до утра или еще дольше, а если кто-нибудь наткнется на этот второй склад (от
которого они ждали чего-то значительно худшего) и случится какое-нибудь
несчастье, то мы будем и за это отвечать, так что лучше признаться сразу. Я
был уверен, что они ничего не поймут, и поэтому повторил то же, что говорил
минуту назад. М-ский встал с кресла, подошел ко мне строевым шагом, словно
на первомайской демонстрации, схватил мой вздернутый нос двумя пальцами и
спросил, видел ли я Вайзера в ложбине дей-стви-тель-но в последний раз. Я
отвечал утвердительно, чувствуя, как мой нос постепенно сплющивается в его
толстых пальцах. Но это не было обычным "вытягиванием хобота", которое
М-ский применял на уроках естествознания. Сегодня, когда я вспоминаю этот
момент, я бы назвал это "вытягиванием хобота с особым выкручиванием", потому
что сначала мне пришлось слегка подняться на цыпочки, а потом все выше
тянуться на самых кончиках пальцев, удивляясь, что еще не вишу в воздухе.
Тем временем рука М-ского перемещала центр тяжести моего тела то вправо, то
влево, так что на какую-то долю секунды я невольно опускался на пол всей
стопой, чтобы успеть за его дланью, и тогда нос болел ужасно и становился
таким вздернутым, каким не был никогда от самого рождения, а М-ский повторял
свой вопрос медленно, по слогам: дей-стви-тель-но в по-след-ний раз? Наконец
он отпустил меня, я отшатнулся к стене и вытер рукавом кровь, потому что нос
у меня был нежный и не терпел насилия.
В кабинете устроили перерыв, так что мы снова сидели вместе, все трое,
на складных стульях в канцелярии, и мне казалось, что я слышу хор,
скандирующий стишок в адрес Вайзера, когда в день выдачи аттестатов по
Закону Божьему, прежде чем взлетела его клетчатая рубашка и Элька выступила
в его защиту, кто-то из задних рядов крикнул: "Вайзер Давидек не ходит в
костел!" - а кто-то другой сразу же переиначил: "Давидка-Давид, наш Вайзер -
жид!" И я тут же подумал, что если б не Элька, то никогда дело не дошло бы
до нашего знакомства с Вайзером, потому что тогда же, там, рядом с костелом
Воскресения, мы сделали бы ему "макарончики", и на том бы все и закончилось,
обычно и банально. Вайзер избегал бы нашей компании, и никогда бы ему не
пришло в голову подсматривать за нашими играми на брентовском кладбище и
подарить нам старый ржавый автомат фирмы "Шмайсер" сорок третьего года, и то
лето не отличалось бы от других каникул прежде или потом. Да, когда Элька
набросилась на нас с когтями, чтобы защитить Вайзера, у нее наверняка было
какое-то предчувствие, я убежден в этом до сих пор, ведь она никогда не
вмешивалась в наши баталии и разборки, порой более жестокие, чем даже у
взрослых. А в тот раз бросилась, будто Вайзер ее младший брат, и эффект от
ее порыва был поразительный: мы отпустили их без сопротивления, и вовсе не
из страха перед ее когтями.
Любила ли она его?! Да, любила - так я думал, сидя в канцелярии с
распухшим носом, когда в кабинете директора готовился следующий раунд
допроса, так я предполагал тогда, представляя себе ее рано округлившиеся