"Александр Хуснуллин. Городские легенды (мистика Екатеринбурга) " - читать интересную книгу автора

ночью везут обратно. В родную котельную. И поднимается такой работник
органов над родным домом в виде маслянистого дыма... а в окошко ему и
помахать на прощание некому - в его квартире уже другое чекистское семейство
живет: славит благоустроенную жизнь и товарища Сталина, форсит перед
друзьями-знакомыми, - мол, в гости к нам и по пропускам-то не всякого
родственника пускают!..
...а потом так же высвистывают через трубу в холодное ночное небо... и
в квартире снова топают детские ножки, а возбужденная хозяйка вешает на окна
любимые занавески и покрикивает на сантехника, меняющего в смесителе душа
прохудившуюся прокладку...
...и снова - ночной стук в дверь - Ленина, 25 - допрос - подвал -
пуля - труба.
Совсем уж глухо шепоток ходил, что кое-кто и... живым в топку... мол, в
назидание...но об этом лучше - тс-с-с!
Вернемся в семидесятые, к помирающему партийному старичку.
Батюшки-светы! Да пока мы с вами тут трали-вали, он уже отошел!
Уже и медсестра-сиделка собрала свой чемоданчик и уехала отсыпаться на
машине "Скорой помощи". О, Господи, воля твоя... перекрестимся, да и выйдем
на цыпочках... невидимые тем, кто подвязывает покойнику челюсть и связывает
руки на груди. Вскрытия не будет - родня особо просила. Да и что там
вскрывать? Уж года три только и ждали, что вот-вот...
Так что, скоро приедет машина и отвезет старичка туда, где будут готовы
гроб и венки с едва-едва просохшими "Вечная память", "От коллектива 18-го
управления КГБ СССР дорогому усопшему..." и прочими разными "От...". Обмоют,
в костюм уже приготовленный родственниками обрядят, ну, а потом - зал,
прощание, речи, машина... и поехали на кладбище.
А пока старичок тихо лежит на своей кровати, поскольку вышла какая-то
хреновина, - машина не приехала и по телефону просили часок-другой-третий
обождать. Мол, мы Иваниваныча заберем, но чуток попозже, хорошо? Не в
обычный же морг его везти... где простые смертные, - пардон, - простые
покойники лежат?! Так что, извиняйте сердечно и ждите - приедем.
Покойник, он, конечно, есть-пить не просит... хлопот не доставляет... а
марксизм-ленинизм учит нас, что в нем (покойнике) ничего страшного нет...
однако, между нами, товарищи, говоря, ночью как-то жутковато. Дверь в
комнату прикрыли, в другой - самой большой комнате, родней собрались...
ждут. Переругиваются шепотом. В наследство, так сказать, вступают. Соседи
тут же толкутся, любопытствуют, советы дают...
...И вдруг открывается дверь и проходит через комнату целое шествие -
прямо в открывшуюся дверь комнаты покойного: люди, люди, люди... и идут... и
идут... священники, работяги, военные, дети, взрослые, мужчины и женщины...
вон, Господи, и с грудными на руках!..
Кто светом осиян и смотрит сурово, а кто лицом темен...
отворачивается...
И все идут и идут в гробовой тишине... только откуда-то снизу гул... не
столько слышен, сколько всем телом ощущается, как вибрация сдержанной, но
страшной силы...
А у дверей стоит наш мертвец на коленях... ниц пал. Только больничная
рубаха на костлявой спине разъехалась - позвонки торчат, тощая синяя задница
видна. Таким, говорят, его и нашли позже.
Так разогнуть и не смогли - в специальном гробу хоронили.