"Андрей Хуснутдинов. Столовая Гора" - читать интересную книгу автора

Неделя прошла без происшествий.
Шишки и раны Аякса быстро заживали, чему в немалой степени
способствовали свежий горный воздух, дымящиеся бассейны с термальной водой и
сочувствующими старухами, прохладное пиво на открытых площадках пустых
ресторанчиков, утренние прогулки по плато и холодные компрессы Эстер по
ночам.
Жизнь в городке шла своим чередом. Горожане, которые, похоже, не
испытывали ни в чем нужды, не чурались грубого физического труда. В Столовой
Горе постоянно ремонтировались дороги, не было ветхих и негодных домов. На
строительстве новых зданий детского сада и школы с одинаковым усердием
работали стар и млад. Редких служащих муниципалитета, и тех, кажется, можно
было чаще видеть с лопатой или шпателем, чем с телефоном или блокнотом.
Временами Аяксу даже представлялось, что он начинает понимать эту
обманчивую, словно мираж, Столовую Гору - понимать и принимать ее.

***

Его благодушие, впрочем, не длилось долго.
Во время очередного допроса у лейтенанта Бунзена, воспользовавшись
отлучкой следователя, он решился заглянуть в свое дело, которое уже распухло
до размеров фолианта. Он рассчитывал узнать новые подробности о перестрелке
у банковского депозитария, но первые несколько секунд перебрасывал подшитые
страницы с таким видом, будто залез в чужое дело. Он даже был вынужден
проверить, его ли данные и фотография находятся в заглавии... Аякс не знал,
что и подумать: перед ним было не досье законопослушного гражданина и
контрразведчика, даже не дело обычного преступника, а мартиролог серийного
потрошителя. Показания свидетелей, снимки обезображенных трупов, орудий
убийства, протоколы опросов и вскрытий, и всюду, на каждой странице, под
каждым снимком - черным по белому и белым по черному - его имя. На минуту
Аякс впал в некое полудремотное, помраченное состояние. Из поля его зрения
пропало все, кроме разверстой бумажной кипы на столе. И пока он, как
загипнотизированный, таращился на эту кипу, в уме у него крутились только
два слова: "Столовая Гора". Он повторял их без счета, так что со временем
они начали служить заглавием этого воплощенного кошмара.
По возвращении в кабинет Бунзен молча убрал дело в сейф, сел за стол и
выжидающе взглянул на своего подследственного. Встретившись с лейтенантом
глазами, Аякс понял, что тот не просто знает, что он заглядывал в дело, но,
скорей всего, папка осталась без присмотра не случайно - Бунзен, против
обыкновения, даже не прижал ее пепельницей с металлическим шариком на дне.
- И... что вы об этом думаете? - спросил Аякс, указав на сейф.
- А вы? - отозвался вопросом следователь.
- Ничего.
- Что, усердствует столица?
- Вы о чем?
- О вашей миссии в Горе, агент. О вашей сверхсекретной миссии, которой
местная прокуратура не имеет права интересоваться и о которой вы сами,
похоже, так и не составили никакого вразумительного понятия.
- Начинается, - вздохнул Аякс.
- Что начинается?