"Дэвид Хьюсон. Сезон мертвеца ("Ник Коста" #1) " - читать интересную книгу автора

С верхней галереи донесся приглушенный смех. В библиотеку иногда
забредали туристы, которым удавалось неведомыми путями добыть пропуска в эти
сугубо частные владения. Интересно, осознают они, в какую богатейшую
сокровищницу знаний попадают? За последние несколько лет в качестве лектора
по вопросам раннего христианства ей частенько приходилось наведываться в
Ватиканскую библиотеку, и та всякий раз потрясала ее выдающимся собранием
художественно-исторических произведений, да и просто доставляла эстетическое
наслаждение. Сара с невольным трепетом касалась рисунков и рукописей,
которые когда-то держал в руках сам Микеланджело. Читала любовные письма
Генриха VIII Анне Болейн и копию его же трактата "Assertio Septem
Sacramentorum", принесшего английскому монарху славу "защитника веры", но
так и не позволившего ему удержаться в лоне католической церкви.
С профессиональной точки зрения это было бесценное хранилище древних
манускриптов и раритетов, привлекавших неизменное внимание специалистов.
Однако Сара не могла отказать себе в удовольствии хоть краешком глаза
взглянуть на средневековые документы сугубо личного свойства. В такие
моменты ей слышались голоса Петрарки и Фомы Аквинского, которые навсегда
запечатлелись в шуршащих пергаментах и выцветших чернильных штрихах. Именно
следы, оставленные авторами, оживляли немые документы, чья мудрость и
выраженный сухими словами смысл были бы ничто без видимых признаков
человеческого участия. Хотя Хью Фэрчайлд мог с этим и не согласиться.
Со стороны входных дверей послышался шум, даже крик - не слишком
громкий, но в данных обстоятельствах весьма раздражающий. Никому не
дозволялось так громко разговаривать в читальном зале Ватиканской
библиотеки.
Приподняв голову от стола, Сара с удивлением увидела направлявшуюся к
ней фигуру. Она прищурилась от яркого солнечного луча, проникающего через
окно, - ей сразу показалось: что-то здесь не так. Под потолком неожиданно
загудел кондиционер, заставив поежиться от струи холодного воздуха.
Присмотревшись внимательнее, она узнала Стефано Ринальди, профессора из
университета. На круглом бородатом лице застыло странное выражение -
сочетание злобы и страха. Профессор был в своих традиционных черных брюках и
такой же черной рубахе, одежда имела весьма помятый вид, ее густо покрывали
какие-то пятна.
Сара Фарнезе почувствовала испуг.
- Стефано... - мягко проговорила она. Так тихо, что он, похоже, не
расслышал.
Профессор пребывал в откровенном смятении. Он беспорядочно размахивал
правой рукой, в которой держал громоздкую пластиковую корзинку из
супермаркета, а левой... Сара заметила, что в левой у него нечто
напоминающее небольшой черный пистолет. Стефано Ринальди - человек, которого
она никогда ранее не видела раздраженным и с которым у нее в свое время были
довольно близкие отношения, - решительно приближался к ней с пистолетом в
руке, а она не могла сообразить, что же послужило тому причиной.
Резко привстав, она развернула стол на девяносто градусов. Послышался
пронзительный скрип, вызванный трением старого дерева о мраморный пол, как
будто застонало раненое животное. Выпрямившись вопреки всякой логике, Сара
прижалась спиной к оконному стеклу: ведь разумнее было остаться сидеть,
поскольку старинный стол вкупе со сборником древних кулинарных рецептов и
ноутбуком обеспечивал хоть какую-то защиту от надвигавшейся смертельной