"Висенте Ибаньес Бласко. Рассказы (Москва - 1911) " - читать интересную книгу автора

умерли, но его поддерживали какъ родственники, такъ и престижъ имени,
которое цлое столтiе играло роль въ государственной жизни. Консулъ въ
двадцать девять лтъ, онъ отправлялся въ путь съ иллюзiями студента, который
готовится въ первый разъ увидть свтъ, убжденный, что вс до сихъ поръ
совершенныя имъ путешествiя не представляютъ ничего существеннаго.
Гибралтаръ съ его смшенiемъ языковъ и расъ былъ для него первымъ
откровенiемъ того далекаго, разнообразнаго мiра, навстрчу которому онъ
отправлялся. На первыхъ порахъ онъ былъ такъ пораженъ, что сомнвался,
является ли этогь скалистый уголокъ, врзывающiйся въ море и охраняемый
иностраннымъ флагомъ, частью родного полуострова. Но стоило ему только
взглянуть съ отвсныхъ склоновъ скалы на большую лазоревую бухту, на розовыя
горы, на которыхъ свтлыми пятнами выдлялись дома Ла Линеа, Санъ Роке и
Альхесирасъ, сверкая веселой близной андалузскихъ деревушекъ, и онъ
убждался, что все еще находится въ Испанiи.
И однако различiе между отдльными группами населенiя, ютившимися на
берегу, похожемъ на заполненную морской водой подкову, казалось ему
огромнымъ. Отъ выступавшаго впередъ мыса Тарифы до гибралтарскихъ воротъ онъ
видлъ однообразное единство расы. Слышалось веселое щебетанье андалузскаго
говора, виднлись широкiя съ отвислыми полями сомбреро, платки, облегавшiе
женскiе бюсты, и пропитанныя масломъ прически, украшеныыя цвтами.
Напротивъ - на огромной черно-зеленой гор, кончавшейся англiйской крпостью,
замыкавшей восточную часть бухты, кишла толпа разнородныхъ племенъ, царило
смшенiе нарчiй, настоящiй карнавалъ костюмовъ. Тутъ были индусы, мусульмане,
евреи, англичане, испанскiе контрабандисты, солдаты въ красныхъ мундирахъ,
моряки всхъ странъ. Вс они тснились на узкомъ пространств между укрпленiями,
подчиненные военной дисциплин., Утромъ посл пушечнаго выстрла отворялись
ворота этой международной овчарни; а вечеромъ подъ громъ орудiя они снова
запирались.
А рамкой для этой полной безпокойства и движенiя пестрой картины
служила на дальнемъ горизонт, за чертой моря, цпь возвышенностей, мароккскiя
горы, берегъ пролива, этого наиболе люднаго изъ всхъ большихъ морскихъ
бульваровъ, по голубымъ дорожкамъ котораго то и дло мелькали большiе быстрые
корабли всхъ нацiональностей и всхъ флаговъ, черные океанскiе пароходы,
прорзающiе волны въ поискахъ гаваней поэтическаго Востока или направляющiеся
черезъ Суэзскiй каналъ въ безпредльный, испещренный островами, просторъ
Тихаго Океана.
Въ глазахъ Агирре Гибралтаръ былъ какъ бы отрывкомъ далекаго Востока,
ставшiй ему на пути, азiатская гавань, оторвавшаяся отъ материка и прибитая
волнами къ европейскому берегу, какъ образчикъ жизни отдаленныхъ странъ.
Онъ остановился въ одномъ изъ отелей на Королевской улиц, идущей
вокругъ горы; то было какъ бы сердце города, къ которому сверху и снизу
притекали, словно тонкiя жилы, переулки и переулочки. На зар онъ просыпался,
испуганный утреннимъ выстрломъ изъ новйшаго орудiя, сухимъ и жестокимъ, безъ
гулкаго эхо, какое вызываютъ старыя пушки. Дрожали стны, содрогался полъ,
звенли стекла, качались ставни и нсколько мгновенiй спустя на улиц
поднимался все боле разраставшiйся шумъ спшащей толпы, топотъ тысячи ногъ,
шопотъ негромкихъ разговоровъ вдоль запертыхъ, безмолвныхъ зданiй. To были
испанскiе рабочiе, приходившiе изъ Ла Линеа на работы въ арсенал и крестьяне
изъ Санъ Роке и Альхесирасъ, снабжавшiе жителей Гибралтара овощами и
плодами.