"Висенте Ибаньес Бласко. Рассказы (Москва - 1911) " - читать интересную книгу автора

деревьевъ, и раздался громкiй и раскатистый залпъ, словно раздиралась земля.
Это разстрляли Больсона.
Мясникъ увидлъ его лежащимъ на красной земл; половина туловища
находилась въ тни подъ апельсиннымъ деревомъ, и почва обагрилась кровью,
вытекавшею струею изъ его прострленной головы. Наскомыя, опьяненныя цвточною
пылью съ апельсинныхъ деревьевъ, сверкали на солнц, точно золотыя пуговицы,
кружась надъ его окровавленными губами.
Поклонникъ Больсона рвалъ на себ волосы. Господи, такъ убиваютъ смлыхъ
людей!
Офицеръ положилъ ему руку на плечо.
- Ты, ученикъ р_о_д_е_р_а, погляди, какъ умираютъ негодяи.
У_ч_е_н_и_к_ъ обернулся въ негодованiи, но взглядъ его устремился въ
даль, какъ будто видлъ за полями дорогу въ Валенсiю, и глаза его, полные
слезъ, говорили, казалось:- "Негодяй, пусть; но еще большiй негодяй - тотъ,
кто удираетъ".

Желзнодорожный заяцъ.

- Вотъ,- сказалъ прiятель Пересъ своимъ собесдникамъ, сидвшимъ вмст съ
нимъ за столикомъ въ кафе:- я только что прочиталъ въ газет извстiе о смерти
своего друга. Я видлъ его только одинъ разъ, но это не помшало мн вспоминать
о немъ посл того очень часто. Хорошiй это былъ другъ!
Я познакомился съ нимъ однажды ночью въ почтовомъ позд на пути изъ
Валенсiи въ Мадридъ. Я халъ въ купе перваго класса; въ Альбасете вышелъ
единственный господинъ, хавшiй со мною въ отдленiи. Я плохо спалъ предыдущую
ночь и, очутивщись одинъ, съ наслажденiемъ потянулся, глядя на срыя подушки.
Вс он были въ моемъ распоряженiи! Я могъ свободно растянуться, никому не
мцiая, и пре красно выспаться до Алказаръ де Санъ-Хуанъ.
Я спустилъ зеленую занавску у лампы, и купе погрузидрсь въ прiятный
полумракъ. Закутавшись поплотне въ плащъ, я растянулся на спин во весь ррстъ
съ прiятнымъ сознанiемъ, что никому не мшаю.
Поздъ шелъ по сухой и пустынной равнин Ла Манчи. Станцiи были
расположены на большихъ разстоянiяхъ одна отъ другой; машинистъ ускорилъ
ходъ, и мой вагонъ застоналъ и задрожалъ, точно старый дилижансъ. Я
покачивался на спин отъ отчаянной тряски; бахрома подушекъ непрерывно
танцовала; чемоданы подскакивали на сткахъ; стекла дрожали въ оконныхъ
рамахъ, и изъ-подъ вагона слышался отчаянный лязгъ стараго желза; то скрипли
колеса и тормоза. Но по мр того, какъ глаза мои слипались, мн чудились въ
этомъ шум и грохот новые звуки; то мн казалось, что я покачиваюсь на
волнахъ, то я воображалъ, что вернулся къ младенческому возрасту, и меня
убаюкиваетъ грубый голосъ мамки.
Я заснулъ съ такими мыслями, не переставая слышать эти звуки, такъ какъ
поздъ не останавливался.
Проснулся я отъ ощущенiя холода, какъ-будто получилъ въ лицо струю
холодной воды. Открывъ глаза, я увидлъ сперва только купе; наружная дверь
передо мною была заперта. Но я сейчасъ же почувствовалъ снова холодное
дыханiе ночи, дйствовавшее особенно непрiятно изъ-за урагана, поднимаемаго
быстрымъ ходомъ позда; приподнявшись на скамейк, я увидлъ, что другая,
ближняя дверь вагона открыта настежь, и на краю сидитъ, сгорбившись и свсивъ
ноги на ступеньки, какой-то человкъ съ обращеннымъ ко мн, загорлымъ лицомъ и