"Висенте Ибаньес Бласко. Рассказы - 1 (Луна Бенаморъ, Печальная весна)" - читать интересную книгу автора

которыми смотрятъ на иностранца въ маленькомъ город, гд никто не можетъ
сохранить никакой тайны.
Онъ шелъ по средин улицы, сторонясь легкихъ повозокъ съ крышей изъ блой
парусины. Въ табачныхъ магазинахъ хвастливо красовались разноцвтныя надписи
на фигурахъ, служившихъ торговымъ клеймомъ. Въ окнахъ были нагромождены,
подобно кирпичамъ, пакеты съ табакомъ и выдлялись чудовищной величины
сигары, которыхъ нельзя было курить, завернутыя въ серебряную бумагу, точно
колбасы. Сквозь убранныя украшенiями двери лавокъ евреевъ виднлись прилавки,
наполненные свертками шелка и бархата, а съ потолка висли куски богатыхъ
кружевъ. Индусскiе торговцы выставляли на самой улиц свои разноцвтныя
экзотическiя богатства:- ковры, затканные страшными божествами и
химерическими животными, коврики, на которыхъ лотосъ былъ использованъ для
самыхъ странныхъ комбинацiй, кимоно, окрашенныя въ мягкiе неопредлимые цвта,
фарфоровыя китайскiя вазы съ чудовищами, извергавшими пламя, янтарнаго цвта
шали, легкiе, точно вздохъ, а въ маленькихъ окнахъ, превращенныхъ въ
выставки, красовались всевозможныя бездлушки дальняго Востока, изъ серебра,
слоновой кости и чернаго дерева:- черные слоны съ блыми клыками, пузатые
Будды, филигранной работы драгоцнности, таинственные амулеты и кинжалы съ
чеканкой отъ рукоятки до острiя клинка.
Въ перемежку со всми этими магазинами открытаго портоваго города,
живущаго контрабандой, шли кондитерскiя, содержимыя евреями, и кафэ и снова
кафэ, одни въ испанскомъ вкус, съ круглыми мраморными столами, о которые съ
трескомъ ударялись костяшки домино, съ облаками табачнаго дыма и громкими
разговорами, сопровождавшимися жестикуляцiей, другiя въ дух англiйскихъ
б_a_p_ъ, переполненныхъ неподвижными и безмолвными постителями, поглощавшими
одинъ coc-tail за другимъ, безъ всякихъ признаковъ возбужденiя:- только ихъ
носы становились все красне.
Посредин улицы двигались взадъ и впередъ, подобно маскараду, самые
разнообразные типы и костюмы, такъ поразившiе Агирре, какъ зрлище не похожее
на остальные европейскiе города. Проходили уроженцы Марокко, одни въ
длинныхъ блыхъ или черныхъ плащахъ, съ капюшономъ, словно монахи, другiе въ
широкихъ шароварахъ, съ голыми ногами, обутыми въ легкiя желтыя сандалiи и
съ бритыми головами, защищенными чалмой. To были танхерскiе мавры,
снабжавшiе рынокъ курами и огородными растенiями, хранившiе свои деньги въ
кожанныхъ расшитыхъ сумкахъ, висвшихъ на ихъ широкихъ поясахъ, Мароккскiе
евреи, одтые по восточному, въ шелковыхъ мшковатыхъ одеждахъ и въ
священническихъ шапочкахъ, проходили, опираясь на палку, робко влача свои
тучныя тла. По мостовой ритмически раздавались тяжелые шаги высокихъ,
худыхъ, блокурыхъ гарнизонныхъ солдатъ. Одни были одты въ простыя куртки изъ
хаки, какъ во время войны, другiе щеголяли въ традицiонныхъ красныхъ
мундирахъ. Блыя или вызолоченныя каски чередовались съ плоскими, какъ
тарелка, шляпами. На груди сержантовъ сверкали красныя ленты, другiе солдаты
держали подъ мышкой тонкую трость - знакъ власти. Изъ воротника многихъ
мундировъ торчала чрезмрно тонкая, свойственная англичанамъ шея, длинная,
какъ шея жирафа, съ остро выдававшимся впередъ кадыкомъ.
Вдругъ глубина улицы наполнялась блыми пятнами:- словно подвигалась
впередъ съ ритмическимъ шумомъ лавина блоснжныхъ лепешекъ. To были фуражки
матросовъ. Съ крейсировавшихъ по Средиземному морю броненосцевъ сходилъ
освободившiйся отъ службы экипажъ и улица наполнялась русыми бритыми
парнями, блыя лица загорли отъ солнца, голая грудь выдлялась изъ синяго