"Висенте Ибаньес Бласко. Рассказы - 1 (Луна Бенаморъ, Печальная весна)" - читать интересную книгу автора

нацiональный инструментъ, большой барабанъ, на которомъ игралъ обими руками
потя, съ засученными рукавами, атлетъ съ крпкими мускулами. За оркестромъ
шагалъ Санъ Педро, офицеръ подъ конвоемъ, съ ключами отъ городскихъ воротъ.
Гибралтаръ оставался отрзаннымъ отъ остального мiра. Запирались ворота
и опускныя ршетки. Сосредоточившись въ себ, городъ весь отдавался
религiозному рвенiю, находя въ вр прiятное времяпрепровожденiе передъ
ужиномъ и сномъ.
Евреи зажигали въ синагогахъ лампы и пли славу Iегов. Католики молились
въ собор, склонившись надъ четками. Изъ протестантской церкви, выстроенной
въ мавританскомъ вкус, словно мечеть, вырывались, какъ небесный шопотъ,
голоса двушекъ подъ аккомпаниментъ органа; мусульмане собирались въ дом
своего консула, чтобы гнусавымъ голосомъ произносить монотонныя безконечныя
привтствiя Аллаху. Въ ресторанахъ, сооруженныхъ протестантскими обществами
трезвости во имя уничтоженiя порока пьянства, солдаты и моряки сидли
трезвые, попивая лимонадъ или чай изъ чашекъ и вдругъ затягивалй гимны въ
честь Бога Израиля, который во время оно вывелъ евреевъ изъ пустыни, а
теперь велъ старую Англiю по всмъ морямъ, дабы она могла во всемъ мiр
распространить свою мораль и свое сукно.
Религiя настолько заполняла существованiе этихъ людей, что подавляла
даже нацiональное различiе. Агирре зналъ, что въ Гибралтар онъ не испанецъ,
а - католикъ. Хотя большинство были англiйскими подданными, но они не
помнили объ этомъ и называли другъ друга по вроисповданiямъ.
Прогуливаясь по Королевской улиц, Агирре выбралъ себ любимую
остановку - дверь индусской лавки, содержателемъ которой былъ индусъ изъ
Мадраса, по имени Кхiамуллъ. Въ первые дни своего пребыванiя въ город онъ
купилъ у него нсколько подарковъ для своихъ кузинъ, жившихъ въ Мадрид,
дочерей бывшаго полномочнаго министра, покровительствовавшаго ему въ его
карьер. Съ тхъ поръ онъ останавливался передъ магазиномъ, чтобы поболтать съ
Кхiамулломъ, маленькимъ человкомъ съ бронзовымъ и зеленоватымъ лицомъ, съ
ярко черными усами, торчавшими надъ его губами, какъ усы тюленя. Его влажные
нжные глаза, глаза антилопы, глаза кроткаго загнаннаго животнаго, казалось,
ласкали Агирре, какъ мягкiй бархатъ. Онъ говорилъ съ нимъ по испански, мшая
съ словами, произнесенными съ андалузскимъ акцентомъ, безчисленное
количество рдкихъ словъ чужедальнихъ нарчiй, заученныхъ во время своихъ
скитанiй. Онъ исколесилъ полмiра за счетъ коммерческой компанiи, которой
служилъ, и разсказывалъ о своей жизни въ Капштат, Дурбан, на Филиппинахъ и
въ Мальт, съ выраженiемъ скуки и усталости.
Иногда онъ казался молодымъ, иногда, напротивъ, лицо его становилось
вдругъ старческимъ. Люди его племени не имли опредленнаго возраста.
Меланхолическимъ голосомъ изгнанника вспоминалъ онъ о своей далекой
солнечной родин, о великой священной рк, объ индусскихъ двушкахъ, увнчанныхъ
цвтами, со стройными и упругими тлами, съ бронзовыми животами, точно
принадлежавшими статуямъ, виднвшимися между украшенной драгоцнными каменьями
кофточкой и полотняной юбкой. Если ему удастся сколотить столько, сколько
нужно для перезда домой, онъ непремнно женится на одной изъ этихъ двушекъ,
съ широко раскрытыми глазами и благоухающимъ, какъ розы, дыханiемъ, едва
вышедшей изъ дтства. А пока что онъ живетъ, какъ аскетъ-факиръ среди
обитателей запада, людей нечистыхъ. Онъ не прочь съ ними длать дло, но
избгаетъ ихъ прикосновенiя. О! Лишь бы вернуться туда! Лишь бы не умереть
вдали отъ священной рки!