"Магсуд Ибрагимбеков. Кто поедет в Трускавец" - читать интересную книгу автора

усилие, отогнал эту почему-то вдруг показавшуюся мне неприят-ной и
неуместной мысль.
С удивлением ощутил, что мое состояние даже отдаленно не соответствует
привычному удовлетворению и спокойствию, ох-ватывающим меня каждый раз по
возвращении домой. Напро-тив, я испытывал какую-то беспричинную тоску, и
беспокойство, и тревогу оттого, что я бессилен остановить поток, в который я
погружался с каждой минутой все глубже, парализующий мою волю и Мышление.
Я встал, и включил свет, и заходил по комнате, выглядевшей в этот вечер
непомерно большой и до отвращения неуютной, всем своим существом, буквально
физически ощущая тоску, не понимая, в чем причины ее и истоки. Это было
настолько непо-нятно и несвойственно мне, что я испугался. Я попытался
свя-зать в один клубок разбегающиеся мысли, и, когда, собрав все силы, мне
на одно мгновение это удалось, я увидел вокруг себя пустоту, в которой
бесполезно было искать ответа. Это продол-жалось долго. Я бесцельно блуждал
по комнате и передней, за-шел в ванную и так же машинально, как и все, что я
делал в этот вечер, включил свет. Из зеркала глянуло на меня неестественно
бледное, измученное, с искаженными чертами лицо человека, в котором ни один
из моих знакомых не признал бы меня.
Я вышел в переднюю, но что-то увиденное заставило меня вернуться и
снова подойти к зеркалу. На стеклянной полочке рядом с бритвенным прибором и
тюбиком зубной пасты лежал гребень. Я взял его в руки. Это был обыкновенный
пластмас-совый гребень, забытый здесь ею после утренней ванны.
Я стоял с этим гребнем в руках и очень отчетливо, во всех подробностях
вспоминал сегодняшнее утро и чувствовал, как, вытесняя прочь все, меня
обволакивает теплая душистая волна нежности. Я стоял и вспоминал, а память
услужливо проворачи-вала передо мной красочную ленту, истинную стоимость
каждо-го кадра которой я, кажется, начинал узнавать...
Я почувствовал, как прорвалась какая-то липкая пелена, до этой минуты
покрывавшая мое сознание, изолировавшая его от мира, и только сейчас оно
получило доступ к нему и обостренно и жадно, стремясь наверстать упущенное,
начало впитывать в себя непривычно яркие цвета, запахи и звуки...
Это было похоже на чудо или на невероятно впечатляющей силы фокус, но
мне с пронзительной ясностью открылась грань бытия, о существовании которой
я знал всегда, но увидел ее впервые, и я изо всех сил вглядывался в нее,
стараясь запомнить все, так как понимал и боялся, что скоро это видение
исчезнет. Возможно, навсегда.
Я уверен - это была минута подлинного озарения, позволив-шая мне
увидеть со стороны и ее и себя, сгорающих в высоком и чистом пламени, не
подвластном отныне и навсегда расчету и правилам житейской логики...
Я снова и снова повторял ей все слова, сказанные ей, только сейчас
узнав истинное значение, силу и сокровенный смысл их.
Я ощутил в себе счастье, впервые в жизни поняв, какое это ни с чем не
сравнимое наслаждение - почувствовать себя в пол-ной мере счастливым.
...А потом пришло ощущение утраты, и горечи, и досады на себя, и
удивление. Я не мог понять и представить себе, что про-исходило со мной, как
мог я добровольно расстаться с ней, хоть на один день, как буду жить без
уверенности видеть ее изо дня в день рядом с собой...
Мне вдруг показалось, что моими действиями управляет какая-то
посторонняя воля, доброта и сила которой во много раз превышают мою. Мне
показалось так, когда я неожиданно для себя пошел к телефону, показалось на