"Шамиль Идиатуллин. Татарский удар " - читать интересную книгу автора

точки зрения кадрового гэбэшника, а свободно-российское понимание к тому
времени еще не созрело.
В итоге мы сошлись на том, что я буду руководствоваться гражданским
чувством, каковое поможет мне если не пресечь, то хотя бы обратить внимание
на попытки встреченных французских политиков, бизнесменов или журналистов
как-то скомпрометировать нашу сплоченную группу и представляемую ею
республику в целом.
Наблюдатель из меня оказался аховый, ничего я подозрительного не
заметил, кроме, разве что, подозрительной страхолюдности хваленых
француженок. Но докладывать об этом как о части антитатарского заговора,
призванного отвратить республику от европейской цивилизации, я Пете не стал.
Так что старлей Куликов, бдительно позвонивший в первый же день после моего
возвращения, только повздыхал, тем не менее многословно поблагодарил меня за
отзывчивость - и распрощался, как я решил, навсегда.
Несмотря на это, при первой же встрече с Ильдаром Саматовичем (тогда он
еще заходил в редакцию) я решил поинтересоваться, не знаменует ли бурный
интерес, проявляемый уважаемым комитетом к моей скромной персоне,
возвращение к старой сказке про белого бычка. Ильдар с ходу отвечать не
стал, но удивился - или притворился удивленным - и поспешно раскланялся. Он
перезвонил через час, чтобы посетовать на извечную болезнь разветвленных
структур, где правая рука не знает ничего про левую (да и как ей знать, если
у руки мозгов нет), и официально заявить, что господина Куликова и любых
других представителей конторы, буде они возникнут на моем горизонте, я могу
посылать с легкой душой и в любом направлении. И только врожденная
вежливость не позволила мне ответить в том плане, что это правило вполне
распространяется на самого подполковника Ильдара Гильфанова, замначальника
аналитического управления КГБ Татарстана.
С Гильфановым мы были знакомы лет восемь. То есть поначалу полноценным
знакомством это назвать было никак нельзя, потому что первые месяцы я
совершенно не представлял себе, кем является рыжеватый сухопарый мужик лет
под сорок, примерно раз в месяц возникавший в кабинете верстки нашей
редакции. Он подолгу сидел за компьютером, возился с верстальной программой,
попутно открывая букеты окошек, содержимое которых я видел только в кино про
хакеров: какие-то столбцы цифр и команд, сменяемые допотопными трехцветными
заставками. Я решил, что дяденька представляет компьютерную фирму, которая
по договору обслуживает наш верстальный антиквариат. Необходимость в этом
была острейшая: станцию верстки мы закупили в начале 90-х в Германии, за
дикие по тем временам деньги, пожертвованные руководством республики на
развитие свободной прессы. Само собой, аппаратуру сами чиновники и
выбирали - по их собственным словам, выбрали наилучшую и наидешевейшую.
Насчет дешевизны, похоже, не врали. Правда, скромно обходили стороной тот
момент, что львиная доля переведенной в братскую Германию суммы тут же
откатилась в карманы официальных покупателей. А заявления о наилучшести
подтверждались разве что известным слоганом про качество, проверенное
временем. Время проверяло эти сундуки с электроникой довольно долго и как
только могло. Лишь некоторое знакомство с историей прикладной кибернетики не
позволяет мне утверждать, что именно на наших компьютерах верстались первые
издания Mein Kampf и все без исключения номера Voelkischer Beobachter.
Так вот, первые месяцы поглазеть на нашего зверя под сложным названием
Poltype-Monotype сходилась вся полиграфическая Казань, восхищенно цокавшая