"Грег Иган. Неустойчивые орбиты в пространстве лжи " - читать интересную книгу автора

так много общего? Но это общее и появилось в результате того, что мы всюду
вместе - ходим по одним дорогам, развращая друг друга своей близостью. Может
быть, из-за наших различий? Ради редких моментов взаимной непостижимости? Но
чем дольше мы вместе, тем более эфемерным становится покров тайны. Кружение по
орбите друг вокруг друга может привести только к окончательному сближению и
концу любых различий.
Тогда почему?
Честный ответ (здесь и сейчас) звучит так - ради еды и секса. Впрочем,
завтра где-нибудь в другом месте это заключение покажется мне циничным
враньем.
Нас несет к зоне равновесия. Я больше не говорю ни слова. Смятение
последних нескольких минут еще не улеглось до конца в моей голове, которая
слегка кружится от хорошо перемешавшихся? обрывков взаимоисключающих
прозрений. В конечном счете от всего этого остается только смутное недоверие.
Помню, до Переплавки была такая школа мысли, которая по-медвежьи добродушно,
путая похвальную терпимость и примитивную готовность поверить во все что
угодно, провозглашала, что в каждом учении есть что-то ценное - и даже более
того: если как следует разобраться, все они построены на одних и тех же
"универсальных истинах", а значит, вполне могут жить в мире и согласии. Навряд
ли хоть один из этих вялых экуменистов смог воочию увидеть наглядное
опровержение своей теории - думаю, что все они уже через три секунды после
Переплавки приняли ту веру, которая случайно оказалась поближе.
- Однако! - сердито бормочет Мария. Я сначала смотрю на нее, потом
прослеживаю, куда направлен ее взгляд. Так значит, не только я буду нарушать
ее вожделенное одиночество. Парк уже виден, и там, в тени, собрались десятка
два бродяг. Такое случается, хотя и редко. В зонах равновесия движение по
орбите самое медленное, и ничего удивительного, что иногда целая группа наших
попадает в штиль.
Когда мы подходим ближе, я замечаю странную вещь - все, кто растянулся на
траве, смотрят в одну и ту же сторону. Они явно за кем-то или за чем-то
наблюдают, но деревья заслоняют это место от нас.
Вскоре мы можем различить доносящийся оттуда женский голос. Слов разобрать
невозможно, а интонация прямо-таки медоточивая, но вместе с тем уверенная.
Женщина говорит мягко, но настойчиво.
- Может быть, лучше не подходить. Вдруг равновесие сместилось, - Мария
нервничает.
- Не знаю. - Меня это тоже волнует, но я заинтригован. Никакого усиления
тяги со стороны знакомых аттракторов я не чувствую, однако само любопытство
может оказаться новой наживкой какой-нибудь старой идеи.
Я говорю:
- Давай хотя бы попробуем пройти по кромке парка. Надо же выяснить, в чем
дело.
Если ближайший бассейн расширился и захватил парк, то удаленность от
оратора не гарантирует, что мы останемся на свободе. Опасность не в ее словах
или личном присутствии. Мария, я уверен, понимает это не хуже меня, но все же,
кивнув, соглашается принять такую "стратегию".
Мы перемещаемся на середину дороги на восточной границе парка - и не
испытываем ничего особенного. Ораторша на вид средних лет. Жесткая от грязи
одежда, грубо подстриженные волосы, загорелое обветренное лицо, поджарая
комплекция вечно полуголодного ходока - бродяга чистой воды. Только голос не