"Грег Иган. Видеть" - читать интересную книгу автора

всей этой галлюцинации то, что она такая логичная.
Я прикладываю ладони к глазам и сильно нажимаю. Мозаика ярких
треугольников быстро разбегается от центра моего поля зрения к краям,
дрожащий серо-белый узор скоро заслоняет всю комнату.
Когда я убираю руки, остаточное изображение постепенно растворяется во
тьме.


* * *

Мне снится, что я смотрю сверху вниз на мое спящее тело, а потом
уплываю прочь, свободно, без усилий, поднимаясь высоко в воздух. Я проплываю
над Манхэттеном, затем - над Лондоном, Москвой, Цюрихом, Найроби, Каиром,
Пекином. Я всюду, куда дотянулась "Сеть Цайтгайст". Я опутываю собой всю
планету. Тело мне не нужно, я двигаюсь по орбите вместе со спутниками, я
перетекаю по оптическим кабелям. От трущоб Калькутты до особняков
Беверли-Хиллз я "Цайтгайст", я - дух времени...
Неожиданно я просыпаюсь, сквозь сон слыша собственную ругань, но еще не
понимая, в чем дело.
Оказывается, я помочился в постель.


* * *

Джеймс привозит ко мне десятки знаменитых неврологов со всего света и
организует дистанционные консультации с десятками других. Они спорят о
деталях в интерпретации моих симптомов, но все дают примерно одинаковые
рекомендации по лечению.
Итак, берется небольшое количество моих нейронов, собранных во время
первой операции. Генетической инженерией они переводятся в зародышевое
состояние, стимулируются для деления in vivo, затем впрыскиваются в
поврежденную зону. Все под местным наркозом, и я по крайней мере "вижу"
примерно то, что на самом деле происходит.
В последующие дни, когда еще слишком рано ожидать какого-либо эффекта,
я замечаю, что обескураживающе быстро начинаю адаптироваться к своему
статус-кво. Координация улучшается настолько, что я снова могу уверенно и
без посторонней помощи выполнять простые действия, как то: есть и пить,
испражняться, мыться, бриться. Необычная перспектива нисколько мне не
мешает. Поначалу, каждый раз, когда я принимаю душ, мне мерещится прячущийся
в клубах пара Рэндольф Мэрчисон (которого играет имитация Энтони Перкинса).
Но потом это проходит.
Приезжает Алекс, ему наконец-то удалось вырваться из заваленного
работой московского бюро "Цайтгайст Ньюс". Я наблюдаю за их встречей,
странно растроганный тем, что оба не знают, о чем говорить. Теперь мне
трудно понять, почему сложные отношения с сыном раньше причиняли мне столько
мучений. Да, этих двоих не назовешь близкими людьми, но мир-то от этого не
рухнет. Таких миллиарды - ну и что?
К концу четвертой недели я начинаю смертельно скучать и жутко
раздражаться от тестов с кубиками, которые мой психолог, доктор Янг, требует
выполнять дважды в неделю. Пять красных и четыре голубых кубика могут