"Грег Иган. Похищение" - читать интересную книгу автора

записи, я скажу вам, как это сделать. Но чтобы санкционировать
декодирование, вам придется самому сказать вслух пароль.
Дав объяснения, она отключилась, и вид у нее при этом был просто
несчастный. Разумеется, она не знала, что звонивший имитировал Лорен. Она,
видимо, полагала, что мне сейчас предстоит узнать, что звонки с угрозами
исходили от моей жены.
Она, разумеется, ошибалась - но ошибался и я.
Через пять лет трудно вспомнить такой пустяк, как пароль. С третьей
попытки я наконец угадал его и, собрав всю волю, приготовился вновь увидеть
на экране поддельную Лорен.
Но экран остался темным, а голос, который сказал "Бенвенуто", был моим
собственным.

* * *

Когда я вернулся домой, Лорен еще работала, и я не стал ей мешать. Я
прошел в свой кабинет и проверил, нет ли почты на терминале. Ничего нового
не было, но, пролистав список полученных сообщений за прошлый месяц, я нашел
последнюю видеооткрытку от матери. Нам было очень трудно общаться
непосредственно из-за различия в скорости реакций, поэтому мы предпочитали
обмениваться предварительно записанными монологами.
Я сказал терминалу, что хочу просмотреть открытку. Там в конце было
что-то важное, чего я никак не мог припомнить. Я хотел услышать это еще раз.
Моя мать постепенно омолаживала свою внешность с того момента, когда
она воскресла на "Кони-Айленде". Сейчас ей было на вид лет тридцать. Она
много занималась и своим домом, который уже превратился из почти точной
копии ее последнего дома в реальном мире в подобие французского особняка
восемнадцатого века, с резными дверями, креслами в стиле Луи XV, изысканной
драпировкой на стенах и канделябрами.
Она задала дежурные вопросы о моем и Лорен здоровье, о том, как идут
дела в галерее, о рисунках Лорен. Она сделала несколько едких замечаний о
политической жизни на Острове и за его пределами. Ее моложавая внешность и
роскошное жилище не были самообманом - она действительно уже не была
старухой и действительно жила во дворце, а не в четырехкомнатной квартире.
Было бы нелепо притворяться, что она обречена жить так, как в последние годы
своей органической жизни. Она прекрасно знала, кто она и где находится, и
стремилась извлечь из своего положения все что возможно.
Сначала я хотел быстро прокрутить все эти пустяки, но не смог. Я
вслушивался в каждое слово, меня гипнотизировал сам вид этой несуществующей
женщины, я пытался разобраться в своих чувствах к ней, найти истоки
привязанности, верности, любви к этой... совокупности информации, чья
прежняя телесная оболочка давно разложилась.
Наконец она сказала:
- Ты все спрашиваешь, счастлива ли я, не одиноко ли мне, нашла ли я
себе кого-нибудь. - Она помолчала. - Нет, я не одинока. Твой отец, как ты
знаешь, умер до того, как возникла эта технология. И ты знаешь, как я любила
его. Так вот, я до сих пор люблю его. И поэтому он по-прежнему со мной. Если
можно считать, что я жива, то он тоже жив. Он продолжает жить в моей памяти.
Здесь, как нигде больше, этого совершенно достаточно.
Когда я смотрел эту запись впервые, последняя фраза показалась мне