"Наталья Игнатова. Дева и Змей" - читать интересную книгу автора

больны, а разум мечется в поисках. В поисках того самого "входа в Холмы",
найти который им почти никогда не удается. Грустное зрелище, поневоле
позавидуешь тем из фейри, кто никогда не заглядывает в жизнь людей. И лишь
очень немногие из подменышей овладевают способностью направлять свою силу не
на бесцельный поиск, а на поступки, ради которых они и были направлены в мир
людей, обречены на человеческую жизнь, человеческую смерть и человеческое
посмертие.
Я недостаточно жесток, чтобы радоваться чужой боли.
Но и не настолько уж жалостлив, чтобы заострять внимание на бедах
сиогэйли, когда рядом со мной сидит красивая девушка. Просто она сама -
подменыш, к счастью или к несчастью для себя смирившаяся с жизнью в мире
смертных. И, может быть, я не стал бы уделять ей так много внимания,
невзирая даже на исключительную красоту и воистину необыкновенные глаза.
Может быть, я, презрев проклятый договор, взял ее кровь, подарил ей
бессмертие и позволил жить вместе со мной, пока не наскучит. Нет, остановили
меня не красота, и не договор, и не жалость.
Любопытство. Которое на шестисотом году жизни, вроде бы, должно уже
сойти на нет.
Сиогэйли или смертная, Элис Ластхоп - другого имени у нее не было, -
показалась мне необыкновенной. Это первое впечатление. Самое первое: миг,
короткий, как взмах ресниц, и отчетливый, как пощечина. Наваждение? Нет. А
если даже и так, кто кроме меня способен в этом разобраться?

* * *

Шоколад с профитролями был, на взгляд Элис, идеальным вариантом
завтрака. Сама она, конечно, даже путешествуя в одиночестве, все равно
старательно жевала с утра овсяные хлопья, запивая их соком: мама с раннего
детства внушала, что завтрак должен быть в первую очередь полезным, а вкусно
поесть можно в обед, если только не каждый день. Маме приходилось верить.
Она к своим пятидесяти шести годам сохранила идеальную фигуру и цвет лица, и
Элис собиралась повторить этот подвиг, пусть даже придется всю жизнь
питаться овсянкой. Однако если предлагают шоколад, отказываться глупо. А за
нежнейший крем в профитролях, Элис, не раздумывая, отдала бы пару лет
молодости.
- Так что за вход в холмы? - напомнила она, удержавшись от желания
облизать пальцы и вытирая их о салфетку.
- В Холмы, - поправил Невилл, - разве вы не знаете о Волшебных Холмах,
где обитают феи? Вход туда открывается на закате и закрывается с рассветом,
а феи приходят в Тварный мир ночами, чтобы танцевать на лесных полянах.
- Это вы про фейри говорите? - догадалась Элис, - и что же, где-то
здесь есть вход в Волшебную страну?
- Заметьте, - Невилл улыбнулся, в черных глазах его пробежали алые
искры, - это вы вспомнили о Волшебной стране. Я говорил лишь о Холмах.
- Да кто же не знает этих сказок? - Элис надкусила еще одно пирожное. -
Рип Ван Винкль, Майская королева, Всадник без головы, тролли всякие. Время в
Волшебной стране течет иначе, а эльфы заманивают к себе людей, чтобы... Вот
я так и не поняла, чтобы что? По-моему, из одной только вредности.
- А еще от них молоко скисает, - с совершенно серьезным видом кивнул
Невилл. - Время в Волшебной стране не то, чтобы текло иначе, мисс Ластхоп, я