"Олег Геннадьевич Игнатьев. Магия крови " - читать интересную книгу автора

подумал, что лишь блаженные могут болтать о всякой всячине, о пустяках. О
шляпах, о беретах... Но виду не подал. Хотя его самого подмывало возразить,
что не надо путать мягкий характер и мягкий берет, но болтать о всякой
всячине опять же могут лишь блаженные, словно это является главным смыслом
их жизни.
- А взять, к примеру, кепку, - толковал дедок и поднял повыше
подбородок, - кто ее приладил для себя? Рабочий человек. Где руки вытереть,
а где воды черпнуть. Не без того. Опять же и под голову удобно, если что...
А всякий там мохер, верблюжью шерсть, шапчонки клоунские пялят на себя
пижоны вроде Витьки Пустовойта из пятого подъезда... К нему такие ходят, из
мохера. Бродяги все, как один.
Климов не без иронии подумал: не хватает, чтобы дед начал травить им
байки про мертвецов и вурдалаков.
А тот по новой нюхнул сигарету и добавил:
- Могилками живут.
- На кладбище работают? - скорее для приличия, чем ради интереса,
спросил Гульнов, и Климов глянул на часы. Участкового им, кажется, сегодня
не дождаться. Надо ехать к Озадовскому.
Дед все-таки решился закурить и торопливо, видимо, боясь, что
передумает, зажег сигарету.
- Все они там, - закашлявшись от жадно схваченного дыма, с сиплым
клокотанием в голосе проговорил старик, - и этот ваш, в бурачной кепке...
Севкой звать.
- В болотной куртке?
- В черных джинсах? - почти одновременно задали свои вопросы Климов и
Андрей, и дед, мотая головой, не в силах справиться с удушьем, подтвердил,
махнув рукой: он самый.
У Климова хватило выдержки смолчать, а вот Андрей вскипел:
- Так что же вы... ей-богу! В Тмутаракань через Париж?
Климов глянул на часы и, оставив Андрея выяснять, кто такой Витька
Пустовойт и все его дружки, отправился к Озадовскому, решив, что за
оставшиеся двадцать шесть минут успеет где-нибудь перекусить.
В какой-нибудь ближайшей блинной.

8

Как известно, человек привыкает ко всему, но к тому, что общепитовские
точки закрываются на санитарный час, когда им вздумается, он привыкнуть не
мог. Свойственная ему педантичность в этих случаях оказывала довольно плохую
услугу. Я вкалываю, значит, и другие не должны сачковать. Так думает
человек, занятый делом, и глубоко ошибается, ибо, если следовать его
рассуждениям, большая часть людей только тем и занимается, что увиливает от
работы. Иными словами, так можно всех заподозрить в разгильдяйстве. А это
вряд ли так. Ведь нельзя же всерьез считать, что чем лучше кто-то работает,
тем ему меньше платят. Просто у каждого производства есть свои трудности,
неразрешимые проблемы, вот и появляются замызганные трафаретки "САНИТАРНЫЙ
ЧАС" или "ПРИЕМ ТОВАРОВ". Так что не стоит идти на поводу у собственного
раздражения, зачем? Зачем сурово дергать дверь и прижиматься носом к мутному
стеклу, пытаясь заглянуть в тайное тайных, в тот незримый мир, где ждут
санэпидстанцию и яростно наводят марафет? Себе дороже. Дверь не откроется, и