"Грег Айлс. 24 часа " - читать интересную книгу автора

встать на цыпочки. Подняв подол платья, девочка села на стульчак, радуясь,
что писает немного, значит, сахар в норме. Затем привела себя в порядок и,
вскарабкавшись на табуретку, тщательно вымыла и высушила руки. Все, можно
бежать на кухню, только свет лучше не выключать - вдруг придется вернуться?
Проходя мимо своей комнаты, Эбби почувствовала странный запах. Хотя
куклы улыбались, что-то было не так... Девочка решила проверить, но тут с
кухни позвала мама: чай готов.
Эбби повернулась, чтобы выйти в коридор, когда перед глазами мелькнуло
серое пятно. Малышка замолотила руками, будто разрывая паутину, однако серое
оказалось полотенцем в руке, в чужой руке, а запах, который она
почувствовала ранее, с каждым вдохом наполнял легкие.
Страх судорожно сжал горло, не давая кричать. Эбби попыталась
вырваться, но вторая рука схватила за пояс и подняла в воздух, так что
пинать оставалось пустоту широкого коридора. Холодное полотенце накрыло
лицо. На секунду девочка решила, что папа пораньше пришел с работы и устроил
сюрприз. Нет, вряд ли... Папа в самолете, и он никогда не стал бы ее пугать,
ни в шутку, ни тем более всерьез. Эбби испугалась. Сильно, совсем как в тот
раз, когда начался кетоацидоз: мысли перепуганными птичками вылетали из
ушей, с непослушного языка срывались слова, которые никто никогда раньше не
слышал. Девочка пыталась бороться с монстром, который держал ее будто
пластиковую Барби, но чем больше сопротивлялась, тем слабее становилась.
Внезапно стало темно, даже не закрытый полотенцем глаз ничего не видел. Все
оставшиеся силы девочка решила вложить в одно-единственное слово, которое
могло помочь в такой ситуации. "Мама!" - торжествующе произнесла она, но
слабый шепот тут же утонул во влажном полотенце.

* * *

Хьюи Коттон стоял возле дома Дженнингсов и нервно тер ладони о грубую
ткань спецовки, каждую секунду заглядывая в комнату Эбби. Эбби... В отличие
от многих других это имя он мог запомнить без труда. Когда-то давно его мама
читала вслух письма, адресованные женщине по имени Эбби. "Дорогая Эбби!" -
нараспев читала она хриплым прокуренным голосом, восседая за кухонным столом
в неизменном халате и с пластиковыми бигуди в волосах. Те, кто писал этой
Эбби, настоящих имен никогда не оставляли. Мама говорила, они стесняются.
Вместо подписи какое-нибудь непонятное слово, часто с названием города,
например, "Жеребец из Омахи" - почему-то это одно врезалось Хьюи в память.
Послышался шорох легких шагов, и, подняв голову, Хьюи увидел своего
двоюродного брата, пробирающегося по розовой спаленке с маленькой Эбби на
руках. Девочка вырывалась, тонкие ножки пытались разорвать скотч. Джои вышел
с ней на середину комнаты, чтобы, лягаясь, малышка не задела мебель или
высокие столбики кровати. С каждой секундой пинки слабели и наконец
превратились в судорожные вздрагивания, как у гончей, которой снится охота.
Эбби напоминала одну из кукол, которые во множестве лежали и сидели под
балдахином, только размером побольше. Хики подошел к окну и передал девочку
брату. Хьюи взял ее бережно, словно раненую птичку, и, вглядываясь в бледное
личико, раскрыл рот от изумления.
- Ты гений, - криво усмехнулся Джо, - так что прими мои извинения,
ладно? Девчонка будет в отключке часа два-три, так что времени полно.
- Только звони мне, ладно? - попросил Хьюи.