"Илья Ильф, Евгений Петров. Фельетоны, статьи, речи" - читать интересную книгу автора

некоторое время изолировали от общества за различные плутни, - и те из своих
жилищ, снабженных на всякий случай решетками, слали письма:
"Что было, то было. Но чего не было, того не было. Мы всегда были горой
за хронику".
Все стало как-то так непонятно и удивительно, что о хронике на время
даже перестали говорить. Иногда вдруг на экране проскакивали кусочки
хроники. А потом и это прекратилось.
И так как все были за, то оказалось, что бороться не с кем и можно
перейти к очередным делам. Остались только горячие доклады и протоколы на
папиросной бумаге.
Сейчас в кинопрессе снова раздался трезвый голос:
- Товарищи, где же все-таки кинохроника? И мы уже знаем, что будет.
Начнется суета, пойдут клятвы, обнаружится полное единодушие, и все это
закончится тем, что хроники никто не увидит.
А работу надо поставить так: бросить разговоры о хронике и начать ее
делать. Это, конечно, странно, непривычно и, может быть, на первый взгляд
даже диковато.
Но другого средства нет.
Если же продолжать систему болтовни вхолостую, то хроника по-прежнему
останется в ряду "вечных проблем", вроде найма дачи или обмена плохой
квартиры на хорошую, с уплатой какой-то подозрительной задолженности и с
согласием идти на какие угодно варианты.

1932


1 ВАПП - Всесоюзная ассоциация пролетарских писателей.

Пятая проблема. - Впервые опубликован в "Киногазете", 1932, э 11, 6
марта. Подпись: Ф.Толстоевский. С подзаголовком "Роман-хроника".
Печатается по тексту Собрания сочинений в четырех томах, т. III,
"Советский писатель", М. 1939.


ГОРЮ - И НЕ СГОРАЮ

Спокойно и величаво жила в своей квартире стандартная дореволюционная
бабушка. Дверь квартиры была обита войлоком и блестящей зеленой клеенкой.
Была на двери еще большая гербовая бляха с надписью: "Горю - и не сгораю".
Застраховано от огня в об-ве "Саламандра". Больше всего в жизни бабушка
боялась, что ее мебель сгорит. Бабушка уважала свою мебель.
Здесь царил буфет, огромный дубовый буфет с зеркальными иллюминаторами,
с остроконечными шпилями-башенками, нишами, с барельефными изображениями
битой дичи, виноградных гроздьев и лилий. Цоколь буфета был рассчитан на
такую неимоверную тяжесть, что на нем без опасения можно было бы установить
конный памятник какому-нибудь Скобелеву. Буфет походил на военный собор,
какие обычно строили при кадетских корпусах и юнкерских училищах, и был
разукрашен цветными пупырчатыми стеклами. Грандиозен был буфет, и тем не
менее его полки и ящики были так малы, что вмещали только чайный сервиз.
Остальная посуда стояла на буфетной крыше, за шпилями и башенками, и