"Илья Ильф, Евгений Петров. Фельетоны, статьи, речи" - читать интересную книгу автора

С тех пор ушли годы, внук вырос, сделался сперва молодым, а потом уж и
не очень молодым человеком, обзавелся комнатой в новом доме и наконец решил
приобрести мебель, о которой мечтал в детстве, - удобную и простую.
Он стоял перед огромной мебельной витриной универмага Мосторга, по
замыслу заведующего изображавшей, как видно, идеальную домашнюю обстановку
благонамеренного советского гражданина.
Если бы внук не сжег в свое время бабушкину мебель собственными руками,
то подумал бы, что это именно она и стоит за зеркальной стеной магазина.
Здесь царил буфет, коренастый буфет, с вырезанными на филенках
декадентскими дамскими ликами, с дрянными замочками и жидкими латунными
украшениями. Были на нем, конечно, и иллюминаторы, и ниши, и колонки. А на
самом верху, куда человек не
смог бы дотянуться, даже став на стул, неизвестно для чего помещалось
сухаревское волнистое зеркало. Перпендикулярно буфету стояла кровать,
сложное сооружение из толстых металлических труб, весьма затейливо
изогнутых, выкрашенных под карельскую березу и увенчанных никелированными
бомбошками. (Бабушка была бы очень довольна, - она так любила всякие
бомбошки!)
Кровать была застлана стеганым одеялом. Одеяло было атласное, розовое,
цвета бедра испуганной нимфы. Оно сразу превращало кровать, эту суровую
постромку из дефицитного металла, в какое-то ложе наслаждений.
Был здесь и диванчик для аристократического полулежания, в чем,
несомненно, можно было бы усмотреть особенную заботу о потребителе. Был и
адвокатский диван "радость клопа" со множеством удобных щелей и складок, с
трясущейся полочкой, на которой лежал томик Карла Маркса (дань времени!), и
этажерка на курьих ножках, и стол, под который никак нельзя подсунуть ноги.
Была бы жива бабушка, она сейчас же с радостным визгом поселилась бы в
этой витрине. Так здесь было хорошо и старорежимно. Все как прежде. Вот
только Маркс! Впрочем, Маркса можно заковать в плюшевый переплет с медными
засовами и показывать гостям вместо семейного альбома.
- А это вот Маркс! Видите! Тут он еще молодой, даже без усов. А вот тут
- уже в более зрелых годах.
- Смотрите, довольно прилично одевался. А это что за старичок?
- Это один его знакомый. Энгельс по фамилии.
- Ничего, тоже приличный господин.
И текла бы за мосторговской витриной тихая, величавая бабушкина жизнь.
С поразительным упорством работает наша мебельная промышленность на
ветхозаветную дуру бабушку! На рынок с непостижимой методичностью
выбрасывается мебель того нудного, неопределенного, крохоборческого стиля,
который можно назвать банковским ампиром, - вещи громоздкие, неудобные и
чрезвычайно дорогие.
Из существующих в мире тысяч моделей шкафов древтресты облюбовали самую
тоскливую, так называемый "славянский шкаф". Заходящие в магазины "советские
славяне", а именно: древляне, поляне, кривичи и дреговичи, а также
представители нацменьшинств, советские половцы, печенеги, хозары и чудь
белоглазая, первым долгом тревожно спрашивают:
- Скажите, а других шкафов у вас нету?
- Других не работаем, - равнодушно отвечает древтрестовский витязь. - А
что, разве плохо? Типа "гей, славяне!" Все равно возьмете. Ведь выбора нету.
Выбора действительно нет. Потребитель вынужден уродовать новое жилье