"Валерий Ильичев. Прощание с облаками (сборник рассказов) " - читать интересную книгу автора

боялась, а он только пискнул как мышонок и побежал в ванную, открыл кран и
холодной водой стал поливать рану, быстро слабея. Я его наклонила над
ванной, и кровь туда стекала, пока он не забился в агонии. Я привыкла к
такому в операционной, но тут не выдержала, перевалила его через край ванны
и вышла, оставив тело истекать кровью. Затем минут через десять заставила
себя зайти в ванную. Все было кончено. Раздела и приступила к работе.
Хлопот с ним было мало - тщедушный был мужик. Оставлять его в мастерской
было нельзя: мог ведь заранее кому-нибудь проговориться о свидании со мной.
А так, пропал человек - и все. Пока хватятся, пока искать начнут-следов не
останется".
Нина опять замолчала, вылила остатки спирта в свою стопку, но после
некоторого раздумья придвинула её ко мне: "Выпей лучше ты, я и так
справлюсь с моими трудностями: с двадцати лет живу одна в большом городе.
Всего добилась сама. Я сильная. Даже вот за эту квартиру, где мы сейчас
сидим с тобой, я заплатила такой ценой, которую платить никому не
посоветую. Старые, толстые, потливые мужики за малейшее продвижение к
простому человеческому жилью меня затаскивали к себе в постель либо
пользовались моим телом прямо на столах своих служебных кабинетов. А Вадим
упрекнул, что я механическая кукла. Да, я и действительно стала такой,
привыкнув ложиться под мужиков лишь когда мне от них что-нибудь нужно. Но
не должен, не должен был Вадик мне об этом говорить. Я, может быть, о себе
ещё хуже думаю, так пусть бы сказал кто-нибудь другой, но не он. Именно с
ним я хоть что-то чувствовала, не любовь, конечно, а привязанность была,
жалость была. Он - единственный, кто давал мне испытать что-то, отдаленно
похожее на нормальные человеческие отношения, и он - единственный, кто не
должен был мне сказать такое", В её голосе опять зазвучала ненависть. "Да
она просто опасна в своей слепой ярости! Мне надо следить за каждым своим
словом".
Торопливо схватив придвинутую мне стопку, я залпом осушил её,
стараясь не выдыхать воздух, чтобы не обжечь горло. Эта последняя доза
окончательно доконала меня. Все поплыло перед глазами. Я уже совсем смутно
воспринимал её само истязающий рассказ о том, как, избавляясь от улик,
привычная к занятиям в "анатомичке", она отделила голову и ноги. Найдя в
студии много пленки и дерматиновую сумку, завернула отдельные части тела и,
отъехав на автобусе три остановки, незаметно выбросила их в мусорный
контейнер. Вернувшись в студию, упаковала туловище в большой чемодан,
неизвестно для чего хранимый в мастерской, и, замыв следы крови, стерев,
где возможно, отпечатки своих пальцев, с трудом вынесла свой страшный груз
из дома. Добравшись до метро, сначала хотела оставить чемодан и незаметно
выйти из вагона. Но это было опасно: могли заметить. И тут подсел я, и она
придумала новый план, в котором главная роль отводилась мне. Так я и
оказался у неё в доме.
Мне было уже все равно: от бессонной ночи и спиртного я здорово
опьянел. Хотелось скорее лечь в постель и уснуть.
"Э да ты совсем размяк, пойдем, ты мне нужен утром крепким и
сильным". Я послушно полез под одеяло и с равнодушием воспринимал то, как
женщина поудобнее прикладывается ко мне сбоку. Ее руки осторожно провели по
моим волосам: "Да не волнуйся ты так, дурачок. Вот увидишь, все будет
хорошо. А пока мы с тобою сегодня вдвоем - надо этим воспользоваться. Не
так ли?" И её руки начали умело ласкать мое тело.