"Явдат Ильясов. Башня молчания " - читать интересную книгу автора

мрачно сказал поэт стекловару. - Выпьем за стеклянный шар - и заодно за шар
земной.
- Выпьем! Не брезгуешь? Значит, ты свой. Но разве земля - вроде шара?
Черт с ней. Омар Хайям! Слыхал о таком? - стекловар прищурил хитрый глаз. -
Он говорит:

Коль ты мне друг, оставь словесную игру
И поскорей вина налей! Когда ж умру -
Из праха моего слепив кирпич, снеси
В кабак и там заткни в стене дыру.

Доломит тебе в шихту! И сода. Где-то редька у меня была...
- Брось! Ладонью занюхаю. - "Хорошо, он не знает меня в лицо".
Хмельной старик, расшвыряв ногой пустые горшки и мешки, со скрипом
открыл дверь в мастерскую, со стуком распахнул ставни на узком окне. К
удивлению поэта, здесь, по сравнению с лавкой, был полный порядок. Печь и
пузатый горшок на ней. На полке, в ряд, сосуды с чем-то. В углу, ладной
стопкой, дрова. В другом - объемистый ящик. Лишь лохмотья серой пыльной
паутины в верхних углах да сеть из нее в закопченной холодной топке
подтверждали, что в мастерской давно никто не работал.
- Чем же ты занимаешься, если не варишь стекло?
- А, чем попало! Растираю осколки стекла в порошок, продаю как средство
против мышей. "Как его применять?"- задают мне вопрос покупатели. "Очень
просто! Поймайте мышь, насыпьте ей в пасть. Вмиг околеет". Ха-ха! Берут... -
Он, кряхтя, снял с ящика крышку. - Ох! О Яхве. Грешен я, грешен. Нельзя мне,
еврею, в субботу огонь разжигать. Нельзя ничего варить. Я должен молиться. -
И, копаясь в ящике, он загнусавил на заунывный мотив иудейского псалма одно
из четверостиший Омара: "Моей руке держа-ать кувшин вина отра-ада; священных
свитков ей касаться и не на-адо". - Он вынул из ящика горшок с толченым
бесцветным стеклом, похожим на чешуйки слюды в речном песке. - "Я - от вина
промо-ок; не мне, ханжа сухо-ой, не мне, а вот тебе опасно пла-амя ада..."
Мы ничего не выбрасываем. Пускаем в ход все остатки, осколки, ошметки. Когда
в этом есть нужда. Варить стекло из песка - дело другое. А ты, я вижу,
спешишь. Какого размера нужен шар?
Омар прикинул в уме, сказал примерно:
- Ну, величиной с мой кулак.
- Этого хватит. Отличный шар тебе отолью. - Мастер высыпал сырье в
горшок. - Из шамота, - стукнул костяшкой среднего пальца старик по горшку. -
Огнеупорный! Знаешь что, досточтимый, - сказал он скучающе. - Стекло варить
- дело нудное. Сперва я должен разжечь огонь. Затем разыскать где-то в ящике
подходящую форму. Сначала стекло раскалится, позже оно размягчится, станет
вязким, тягучим, и уж после всего - жидким, как топленое масло. Его нужно
будет вылить в форму и ждать, когда остынет. Ждать! И ждать. А водка
кончилась. Взял бы ты, дорогой, ту бутыль, сходил к хозяину, а? К владельцу
караван-сарая. О Яхве! Он ею торгует. Тайком. Шепни ему: мол, для Давида.
Сходи! Прошу.
И друг детства Давид, сын Мизрохов, взглянул Омару в глаза чистыми и
честными, прежними глазами.
- Давид? - вскричал Омар.
Господи, сколько же лет прошло с тех пор, как они расстались? Тридцать