"Владимир Ильин. Его борьба" - читать интересную книгу автора

Что ж, Геринг и Лей имели все основания покончить с собой, не
дожидаясь вынесения приговора. Если бы он мог, то тоже последовал бы их
примеру. Но надзиратели в этой тюрьме свою службу несли образцово. Помимо
того, что каждые пять минут окошко в двери приоткрывалось и охранник
заглядывал в камеру, высоко под потолком имелись устройства, напоминающие
кинокамеры, только гораздо меньшего размера. Их объективы вращались
автоматически, сопровождая узника в его перемещениях по камере, и Адольф
понял, что они предназначены для наблюдения за ним.
К тому же он почему-то не находил в себе силы воли для того, чтобы
попытаться разбить голову о бетонные стены или вскрыть вены заточенной
алюминиевой ложкой. Дело заключалось не в том, что такая смерть была бы
унизительной для него. Просто он хотел испить до дна горькую чашу
поражения.
Впрочем, газеты все больше писали не только о войне, но и о других
событиях. Мир постепенно возвращался к обычной размеренной жизни, и то, что
творилось в Европе и других уголках планеты всего три года назад, казалось
теперь кошмарным сном.
Немецкий народ вовсе не был стерт с лица земли четверкой победителей.
Германия приходила в себя после разгрома. Восстанавливались фабрики,
заводы, люди возвращались к нормальной жизни, заново строили разрушенное
дома и рожали детей. Правда, было прискорбно, что отныне нация оказалась
разделенной на части, которые контролировались Соединенными Штатами,
Британией, Францией и Советским Союзом.
Этот раздел наиболее остро ощущался в столице Германии, где между
победителями назревал конфликт. А в странах Восточной Европы один за другим
формировались просоветские режимы.
В то же время евреи, к уничтожению которых он призывал в своей книге,
не только выжили, но и образовали свое государство на Ближнем Востоке.
Помимо газет, Адольфу разрешили раз в день выходить на прогулку во
внутренний дворик тюрьмы, где даже небо над головой было надежно перекрыто
матовым стеклом, а воздух поступал из невидимых вентиляционных систем. Судя
по его температуре, снаружи, за стенами тюрьмы, было либо лето, либо ранняя
осень.
Во время прогулки ему чаще всего вспоминалась Австрия с ее красочными
осенними лесами, свежестью альпийских лугов и цветущими травами. В
молодости он не раз встречал рассвет над Дунаем, пытаясь отобразить его на
холсте.
Вспомнив о своих попытках стать живописцем, он и сейчас, чтобы
отвлечься от смутных воспоминаний и унылых размышлений о будущем, попросил
Эрнеста снабдить его бумагой, кистями и красками. Просьбу его удовлетворили
в тот же день. Но у него почему-то ничего не получалось. Ни пейзажи, ни
портреты. Вместо ласкающих взор цветовых гамм выходила лишь неумелая
пачкотня, а портреты тех, кто сохранился в его памяти, отличались
чрезмерной карикатурностью.
В конце концов он отказался от живописи и решгог писать мемуары.
И опять, как ни странно, затея его увяла сама собой на корню, когда
Адольф обнаружил, что по-прежнему страдает необъяснимыми провалами в
памяти. Причем эти лакуны в основном касались его собственных переживаний.
Например, Адольф не мог припомнить, сколько ни напрягал память, какие
ощущения у него вызвало сообщение о том, что вермахт пересек границу СССР и