"Владимир Ильин. Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта " - читать интересную книгу автора

Ира уже ожидала меня. Она быстро спускалась по лестнице мне навстречу.
Глаза ее были тревожны и грустны. Встретив Иру, я спросил:
- Ты уже слышала о войне?
- Да. Что же теперь будет с нами? - И, склонив голову на мое плечо,
горько заплакала.
Весь остаток дня мы с Ирой не расставались и бесцельно бродили по
городу. Хотелось очень многое обсудить, но нужных слов как-то не было, а на
душе очень тяжело. Часов в 6 вечера мы с Ирой зашли [12] ко мне на квартиру,
чтобы что-нибудь покушать. Нас встретила вся в слезах моя соседка.
- Владимир Петрович! Горе-то какое! Мой-то муж в Германии. Что же
теперь с ним будет? Что я буду одна с дочками делать? Как буду жить?
И верно, ее муж месяцев шесть тому назад был командирован Советским
правительством в Германию по вопросам внешней торговли.
Я и Ира старались успокоить ее, но у самих было свое горе. Немного
успокоившись, соседка ушла в свою комнату, и мы остались одни.
- Ира, - сказал я, - мне уже не успеть проститься с моими родителями,
так как на второй день мобилизации надо быть в своей воинской части, к
которой я приписан. Прошу тебя, хотя ты и не знакома с моими родителями, все
мое имущество передать им. Я напишу письмо маме, и, когда она приедет, ты
познакомишься с ней и передашь ей все это. Оставляю тебе ключ от комнаты.
По радио было объявлено о светомаскировке города. Когда мы с Ирой вышли
из дома, было уже темно, очень непривычно и тревожно. Я проводил Иру домой.
Было объявлено о мобилизации всех резервистов. Весь день 23 июня я потратил
на сдачу лабораторий в техникуме и оформление расчета в связи с моей
мобилизацией и отправкой на фронт.
На другой день Ира пришла провожать меня в военкомат. Оказалось, что
мобилизация происходит не в военкомате, а в городском клубе имени Конина.
Около него и в самом клубе была огромная масса народа. Весь город был
встревожен. Родные и близкие провожали своих на фронт. Всех сковало огромное
горе, разразившееся над нашей страной, над всеми нами. В огромной толпе
собравшихся людей со всех сторон раздавались возгласы и плач женщин и детей.
Такое горе, которое охватило всех нас, описать просто невозможно. [13]
Я был зачислен в авиационную часть, которая находилась в Латвии в
городе Митава. В нее было направлено еще шесть человек. Все мои товарищи
оказались работниками завода "Комсомолец", и мы знали друг друга. Выехать
должны были в 2 часа ночи. В час ночи мы с Ирой расстались. Я не знал,
встречусь ли я еще с моей дорогой и любимой Ирой.
Нас погрузили в товарные вагоны. Последним взглядом мы проводили
удаляющийся от нас город. Многие из нас навсегда покинули его. Наш состав
двигался очень медленно. Только на второй день он прибыл на станцию Бологое.
Дальше на запад состав не пошел. На эту узловую станцию с фронта прибыл
эшелон с ранеными и эвакуированными женщинами и детьми. Мы окружили его и
пытались расспросить раненых, каково положение на фронте. Но они были так
ошеломлены и подавлены всем происходящим, что ничего нам путного рассказать
не смогли. Для нас было понятно только одно, что немецко-фашистские войска
быстро продвигаются на восток, в глубь нашей страны, и что фронт прорван.
Дальше к фронту нас не повезли. Наоборот, наш состав пошел обратно. В
Вышнем Волочке нам было приказано высадиться, и нас строем повели в город.
Там нас несколько раз формировали. Около двух недель мы находились в своей
одежде, и только уже потом нас обмундировали. Около трех недель мы были в