"Тень над Вавилоном" - читать интересную книгу автора (Мейсон Дейвид)

2

– Мистер Эшер, весьма любезно с вашей стороны, что вы приехали сюда. Я просто очень благодарен вам, что вы тратите на меня свое драгоценное время. – Пожимая руку Роджеру Эшеру, Министр тепло улыбнулся.

Он надеялся, что не переусердствовал. У него была склонность особенно приветливо здороваться с людьми, которых он не любил. Однажды один из его друзей указал ему на это. Он очень разозлился, однако понимая, что это правда, с тех пор был более осторожен. К счастью, он обладал достаточным личным обаянием, чтобы исключить всякие подозрения: лишь немногие смогли перед ним устоять. Обаяние как раз и являлось одним из факторов, внесших свою лепту в его успешную карьеру политика.

Министр с неприязнью изучал лицо Эшера, однако за дружеской улыбкой не просматривалось и намека на его истинные чувства. Он понял, что зря беспокоится. Роджер Эшер привык к лести. По сути, он редко сталкивался с чем-либо иным – казалось, он ждет похвал и раболепия как чего-то само собой разумеющегося. Так случается с теми, предположил Министр, кто постоянно окружает себя подхалимами и подпевалами.

– Весьма рад встрече, Министр, – прогудел Эшер.

Министр вежливо указал на огромное удобное кресло. Эшер развалился на кожаной обивке, которая жалобно вздохнула под его гулливеровскими формами. Министр заметил, что Эшер вспотел. У него не укладывалось в сознании, как может человек довести себя до подобного состояния – нездоровый вид, огромный лишний вес, магнат являл собой живой памятник чрезмерным излишествам.

– Стакан лимонада? Домашнего. Я нахожу этот напиток бодрящим.

– Будет очень любезно с вашей стороны.

Министр налил лимонад. Он уселся на стуле напротив Эшера и наблюдал, как огромный мужчина жадно припал к стакану. Министру стало любопытно – то ли грубые манеры помогли Эшеру сколотить свое громадное состояние, то ли состояние, когда оно есть, делает хорошие манеры необязательными? Вопрос, конечно, интересный. Наверняка Эшер лишь на словах следовал общепринятым нормам поведения. Его внешний облик соответствовал мировоззрению, и, вероятно, магната больше не заботило мнение людей о его личных привычках – если только какие-то мнения вообще его волновали. И все же не приходилось сомневаться, что Эшер с упоением дает консультации министрам и охотно общается накоротке с людьми, облеченными властью. Он принял приглашение приехать на встречу с почти неприличной поспешностью.

– Надеюсь, долетели с удобствами? – Министр проявлял мнимую заботливость.

Он знал, что Эшер прибыл из Нью-Йорка на собственном реактивном «Гольфстриме IV», который был пышно обустроен согласно личным сомнительным вкусам хозяина. Претенциозно – да, но вряд ли неудобно.

– Спасибо, вполне удовлетворительно, – ответил Эшер, – хотя не могу сказать, что полеты доставляют мне особенное удовольствие. Меня это как-то не слишком волнует.

Он сделал еще один глоток лимонада и отставил стакан. Шутки кончились, Министр мельком глянул на свои ногти и заговорил:

– У правительства возникла довольно щекотливая проблема… – Он сделал паузу, как если бы подыскивал слова.

Министр в точности знал, что он скажет дальше, но хотел произвести впечатление, что находится в легком замешательстве. Он знал, что обладает искусством правильно вести себя с людьми. Вопрос упирался лишь в правильность подхода к индивидууму. Министр ни на секунду не заблуждался в том, что этот человек – просто-напросто неотесанный чурбан. Эшер был исключительно удачлив – он был расчетливым и коварным махинатором.

Что ж, можем сыграть на пару, подумал Министр. Самому ему пришлось проявить недюжинное искусство, чтобы удержаться во время радикальных перемен в политике в 80-е годы. Его привилегированное происхождение и образование уже не предопределяли продвижение вверх, как это было бы в старые времена. Старинная фамилия, Итон, Оксфорд… сегодня подобное воспитание считалось несколько архаичным и на это вежливо намекали. Министр исключил всякое упоминание об этих моментах и остался невредим. Теперь, при новом лидере, обозначился более гибкий и умеренный подход в делах. Это устраивало Министра, который предпочитал безудержному нахальству тонкость и умеренность. Он надеялся, что предстоящие весной 1992 года выборы закрепят этот новый подход уже официально.

– Речь пойдет о деле, которое вызвало у правительства некоторые трудности, – продолжал он. – В настоящее время мы обеспокоены вопросом их устранения и считаем, что вы способны дать нам какой-то совет или высказать какие-то соображения по поводу мер, которые мы могли бы предпринять. – Министр знал, что Эшеру будет приятно услышать что-то в этом роде. Он взглянул на лицо магната и увидел на нем исключительное внимание. – Дело несколько деликатное, – наконец признался Министр, стараясь выказать еще большее замешательство.

– Вы оказываете мне честь, Министр, полагая, что я мог бы вам помочь, – начал Эшер. – Естественно, я с превеликим желанием окажу вам помощь. Сочту за честь, – повторил он.

Следовало сказать не «сочту за честь», а «весьма польщен», отметил про себя Министр. Просто магнат не видел тут разницы. Однако должен был отметить фразу «дело несколько деликатное». Эшер был не дурак и великолепно понимал, что фраза неизбежно означает, что дело является исключительно неделикатным. Что ж, пока все идет нормально, подумал Министр. Как он и ожидал, Эшер отнюдь не запротестовал при мысли, что его самого могут втянуть в предположительно сомнительные дела. Чтобы просто обезопасить себя, нужно убедиться, что человек его полностью понимает.

– Мы пришли к вынужденному заключению, что теперь это дело требует самых решительных действий, – сказал Министр.

На лице Эшера по-прежнему отсутствовали какие-либо признаки смятения или тревоги. Не может же он быть таким тупым, подумал Министр, значит, ему все ясно. Магнат понимающе кивал головой. Похоже, все будет даже легче, чем он предполагал. Министр решил обронить еще несколько тщательно выбранных фраз. Он чуть было не растерялся от того, что лишается удовольствия искусно пофехтовать словами с этим человеком.

– Это проблема личностного характера, – произнес он и снова сделал паузу, чтобы смысл замечания дошел до собеседника.

Прямолинейный ответ Эшера заставил его вздрогнуть.

– Должно быть, есть немало личностей, существование которых представляет проблему для правительства. Насколько велика часть проблемы, создаваемая данной личностью? – Эшер грузно наклонился за лимонадом. – Хм-м, очень вкусно. Надо будет сказать моим людям, чтобы приготовили мне такой же. Полагаю, – продолжил он, – дело не сводится лишь к пустяковому неудобству?

– Насколько я понимаю, – заключил Министр, с трудом сохраняя невозмутимость, – больше нет нужды ходить вокруг да около предмета обсуждения. Я всегда восхищался вашей проницательностью, чего не могу сказать обо всех остальных, с кем мне приходится общаться.

Боже праведный, подумал Министр, ведь он же еще и кивает головой, он согласен!

– Наверно, будет лучше всего перейти мне прямо к делу.

Пятнадцатью минутами позже двое мужчин завершили свои переговоры и встали. Министр тепло пожал руку Эшера и рассыпался в благодарностях за содействие, которое тот обещал оказать. Встреча не могла пройти лучше. Эшер согласился все уладить. Сохранится видимость, что правительство тут ни при чем. Все будет… этот ужасный английский? Да – «обрубить концы».

Когда магнат ушел, Министр, закрыв за ним дверь кабинета, прислонился к ней спиной. У него чуть было не закружилась голова при мысли о том, как все оказалось по-детски просто.