"Анатол Адольфович Имерманис, Гунар Цирулис. Квартира без номера " - читать интересную книгу автора

газетного киоска. Он купил "Тевию"* за 23 октября 1942 года и сунул газету в
карман серого плаща. На небольшом отрезке улицы, от угла до угла, можно было
встретить по меньшей мере пять-шесть мужчин в точно таких же плащах. Своим
видом этот человек ничем не выделялся в толпе прохожих. Среднего роста,
широкоплечий, но не слишком коренастый, с гладко зачесанными светлыми
волосами и чисто выбритым лицом, Янис Даугавиет казался самым заурядным
молодым человеком. Приподняв воротник, втянув голову в плечи, Даугавиет
смешался с толпой. Сам не привлекающий внимания, незаметный, он видел все:
ведь любая случайность могла оказаться для него роковой. Невидимая паутина
гестапо опутывала улицы, дома, людей. Проскальзывать между ее тонкими
нитями, оставаться неприметным - вот его постоянная задача! Каждый шаг
сопряжен с опасностью. Но так же как боец, долго провоевавший на передовой,
привыкает к близости смерти, так и Янис постепенно свыкся с подстерегающей
его всегда и везде опасностью. Подобно столяру за верстаком, бухгалтеру за
конторкой, крестьянину за плугом, Даугавиет изо дня в день делал свое дело,
и ему самому оно вовсе не казалось необычным: его работа, пожалуй, труднее
любой другой - вот и вся разница.
______________
* "Тевия" - фашистский листок, издававшийся латышскими буржуазными
националистами в годы оккупации.

Янис научился быть всегда начеку. Целых шесть лет он пробыл в подполье
и ни разу не попался в лапы ульманисовской охранки. Это было одной из
причин, почему партия оставила Даугавиета в оккупированной Риге.
Позади на мостовой послышался гулкий неровный топот. Люди на тротуарах
замедляли шаг, одни отворачивались, другие останавливались и ждали
приближения колонны. Должно быть, шуцманы опять гонят военнопленных или
арестованных. Сердце сжимается от боли, но мешкать нельзя. Сейчас кто-нибудь
попытается передать им хлеб или сказать несколько слов, эсэсовцы заметят, и
поднимется переполох. Из предосторожности Даугавиет юркнул в ближайшие
ворота.
Только очутившись в квадратном дворике, он узнал этот дом. Всего
несколько лет назад Янис здесь работал на стройке. Невольно он взглянул на
свои сильные руки; ему даже почудилось, будто ноздри защекотал едкий запах
известкового раствора, а под ногами запружинили доски лесов, по которым он
ежедневно перетаскивал на голой, ноющей от усталости спине тысячи и тысячи
кирпичей. Вон там, где теперь красуется вычурный балкончик, он как-то
спрятал в отверстии стены пачку листовок.
В семь часов вечера старый мастер, погладив седые усы, бывало,
торжественно объявлял: "Шабаш". Каменщики снимали забрызганные известью
бумажные колпаки и отправлялись по домам, обсуждая по дороге ход военных
действий в Польше или поездку Мунтера* в Германию. Янис тоже спешил домой на
улицу Маза Калну. Там, в семье староверов, он снимал угол. Дома Янис окунал
голову в ведро с холодной водой, переодевался и потом, несмотря на
сковывающую усталость, уходил на явки, разносил листовки. Домой он
возвращался поздно, но и ночью не приходилось отдыхать. Янис ставил перед
собой стакан крепкого чая и принимался за учебу. Он не отрывался от книг до
тех пор, пока буквы не превращались в непонятные, таинственные иероглифы.
______________
* Мунтер - министр иностранных дел ульманисовского правительства.