"Доминирующая раса" - читать интересную книгу автора (Онойко Ольга)

6

Не было инкубатора. С какой-то непонятной целью четыре яйца, отнятые у самки, просто положили в тёмное место. Одно забрали и разбили. Может, на опыты. Яйца нукт не портятся в принципе. Только останавливают развитие зародыша. За стеной, которой касалась скорлупка Малыша, проходила тепловая струна. Люди её не чувствовали и о ней не задумывались. Но нукте оказалось достаточно полутора-двух градусов лишнего тепла.

Он убежал в лес. Но далеко не ушёл. Не понимая, что его останавливает, и что он чувствует. Боль матери заставила его расти с предельной скоростью. А потом появилась я.

— Ты ведь не маму звала, — тихо сказал мне Дитрих, — в беспамятстве. Ты звала живое оружие. Он услышал тебя и понял, в чём смысл его жизни.

Но интеллект Малыша по-прежнему оставался загадкой. Может, он и вправду гений своей расы? Интересно, что будет потом?

К каждой папке на карте требовался отдельный пароль и своя программа кодировки. Игорь возился с ними с утра до вечера, но раскрыл всего две — относящиеся к Итии и её кладке. После чего сказал, что сил его больше нет.

Мы купались в невероятном, прозрачном до хрустальности море. Алые закатные лучи пробивали его до самого донного песка. Серебряные рыбы, большие, с коротенькими лапами в основании плавников, казались розовыми. У меня не было купальника, и повариха Нару одолжила мне свой. Фигуры у нас, как ни странно, оказались почти одинаковыми. Нару не толстела в принципе, сколько бы ни ела. Малыш катал меня через залив, от одного края устья к другому. На обратном пути я отпустила его и легла на спину, на воду, раскинув руки. Здесь, в глуши, не было мощного искусственного света, только фонари и окна домиков. Заря истаивала. На восточном краю небосклона загорались огромные звёзды. Я никогда не увлекалась астрономией и не знаю на память очертаний земных созвездий. Разницы в расположении я не замечала. Но помню, что на Древней Земле звёзды мельче и неотчётливее.

Игорь развёл костёр. Мы с Нару и Анжелой сделали юбки из больших листьев и танцевали дикарские танцы. Особенно приятно было играть в первобытность, зная, что ты на чужой планете — космической колонии человечества, которую силой отняли у инопланетян.

Четверо мужчин и три женщины. На станции ещё одиннадцать человек, я плохо их знаю. Они остались смотреть новости. Пару часов назад пришла галактическая передача, вчерашний день Древней Земли. Ей меняли формат и должны были уже выложить в сеть. Мы всё равно успеем посмотреть, если там будет что-то важное.

Я поняла, что между Игорем и Анжелой что-то есть. Они танцевали с таким огнём. У Нару, которая подбирала песни, оказался прекрасный вкус. Многих мелодий я раньше не слышала. Её проигрыватель пел и пел, в джунглях переговаривались птицы и звери, а море шумело. Ронни пожаловался на сонливость и отправился домой. Нару и Крис ушли гулять по берегу. А мы с Дитрихом танцевали медленный танец по колено в воде. Малыш смотрел и ревновал.

Кончился романтический вечер тем, что Нару споткнулась в темноте и подвернула ногу. Мы, правда, разволновались больше, чем она сама. Я вознамерилась посадить её на Малыша, но Крис покрутил пальцем у виска и понёс её на руках.

Мне нравятся здешние люди. Может, это сознание собственной значимости сделало их такими. Или удалённость от цивилизации. На периферии каждый мужчина — воин. Как и большинство женщин. Жизнь. На Древней Земле даже солдат практически нет. Там слишком много мира и благоденствия. Равноправия, разума, свободы и культуры. И толерантности к социально альтернативным элементам. Ха! Я когда-то гордилась тем, что у меня гражданское сознание. Кажется, я оставила его на Фронтире.

Но я всё равно люблю нашу старую, ворчливую, изветшавшую, невыразимо прекрасную зелёную Землю. И смертельно хочу вернуться туда, где я родилась. Хоть ненадолго, проездом.

Мы отправились в домик Дитриха смотреть земной телеканал. На большом экране. В соседних домиках горел свет, но было тихо.

Анжела обрабатывала щиколотку Нару, а Игорь просматривал список новостных сообщений.

— Надо же, — сказал он почти без удивления. — Экстренный выпуск по всем каналам, кроме круглосуточных мультфильмов и порнушки. С интервалом в пару минут. Похоже, одно и то же.

— Давайте начнём с него, — предложила Анжела, не поднимая головы. — Может, действительно серьёзно?

Экстренный выпуск. На самом деле это бывает довольно часто. Скончался очередной глава Объединённого Совета — я и не помню, как его зовут, — обнаружили ещё одну планету, претендующую на звание Терры, наци устроили новый взрыв, где-то беспорядки, где-то пираты. Ничего на самом деле экстренного.

Но вместо воплей репортёра, возвещающих о сенсации, запись началась гробовой тишиной. Игорь даже проверил звук.

…Это был торговый караван крупной компании. С хорошими сканерами, с программой перевода данных в удобный для человеческого зрения формат. И на галактических передачах коммерсанты не экономили. Пересылали видео.

На экране, в глубокой космической черноте, загораживая пятна звёзд, медленно проступали очертания, до боли знакомые всем людям — по учебникам истории и фильмам о Великой войне.

Очертания боевых кораблей ррит.

Караван был атакован и захвачен. Он шёл по краю Ареала человечества, вблизи Ареала чийенкее, но эти области никогда не считались опасными. Чийенкее — не то чтобы очень дружественная, но мирная раса. Конвоя не было.

Более двух сотен человек экипажа. Последнее, что они успели сделать. Предупреждение об опасности…

У ррит не оставалось флота. Их флот уничтожили до последнего судёнышка. У них не оставалось заводов, колоний, а рудники Ррит Кадары истощились задолго до войны. И всё-таки крейсера ррит снова шли через межзвёздную пустоту.

К Земле.

Мстить.

По оценкам сканеров, флотилия состояла из пятидесяти больших кораблей различных типов с кораблями сопровождения. Восемнадцать из них, которые программа смогла сделать видимыми, принадлежали к рритскому типу. Остальные были судами чийенков. Но двигались эти суда с той же великолепной манёвренностью, которую люди не могут повторить до сих пор, меняя уже заатмосферные корабли на гипертехнологичные…

Мы сидели и молча смотрели на застывший последний кадр. Не шевелясь. Пятьдесят эскадр!

Я почувствовала себя ущербной. Из-за своей нервной устойчивости. Я очнулась первой. Меня интересовали сопутствующие новости. Это случилось вчера. В метрополии уже должны были что-то выяснить, принять меры или хотя бы решение.

Да, верно. В общем-то, ничего сложного. Догадаться о сути произошедшего можно было уже по типу кораблей.

— Это чийенки, — сказал Игорь со злой тоской. Сплюнул. И, не удержавшись, добавил, — ах, надо было и их тоже…

— Что — тоже?

— На фарш.

Раса чийенкее выбрала из двух зол — меньшее. Они боялись ррит. Но люди в их глазах оказались ещё хуже. «Ррит приходили и брали всё, что им требовалось», — сказал посол, которым сородичи пожертвовали, ради конспирации сохраняя посольство на Древней Земле до последнего дня. — «Х’манки приходят и берут всё, что видят!»

У чийенков развитая наука. Особенно гуманитарные дисциплины. Исследованиями этологов и ксенологов Чиинн-йенкьи охотно пользуются наши учёные.

Но космический флот чийенков безнадёжно уступал даже флоту нкхва. Не по скорости и не по огневой мощи. Манёвренность практически отсутствовала. В условиях войны корабль чийенков — это летучий гроб. Поэтому чийенки очень боялись войны. Никто им, конечно, своих технических секретов не открывал. Отношения в населённом космосе не те, чтобы делиться военными технологиями.

И командование ррит приняло решение… Как и где сохранилось это командование? На разгромленной планете, которая, казалось, впадала в дикость, на разумных жителей которой устраивали сафари, на которой не оставалось даже городов? Но ррит не допустили анархии. Повергнутые ниц, они терпели и ждали, они помнили всё, и всё что угодно, вплоть до воинской чести, жертвовали ради надежды на победу и месть.

Сила духа ррит. Невероятная. Воистину нелюдская.

Сумело бы человечество восстать из такого пепла?

Выяснилось всё теперь, когда уже поздно. Но рритские пираты почти все находились под контролем своего командования. Фактически, у ррит сохранялось некое подобие военного флота. И люди не знали об этом…

Комендант Фронтира не мог не знать, что время от времени сквозь атмосферу проходят незарегистрированные корабли. Которые садятся не на единственный космодром при городе, а где-то ещё. Не мог не понимать опасности. Был куплен? Какими деньгами подмазали фронтирского коменданта, который не только сам занимался кемайлом, но и мог вполне официально брать дань с коллег?

Теперь не узнать. Он всё равно уже поплатился.

Командование ррит приняло решение. Ррит отдавали чийенкам свои технологии, чийенки предоставляли территории и ресурсы. Новый флот ррит загонял хуманов в то физиологическое отверстие, из которого они появились. После победы чийенков ждало положение, которое сейчас занимали нкхва.

Человек для ррит — не противник. Но рослый, здоровый и тренированный чийенк вполне способен встать против рритского воина. Если не на равных, то не без шансов на победу. Чийенки и сами от хищников произошли. Генетического страха перед ррит они не испытывают.

Я вдруг подумала о том, как всё начиналось. Как потряс человечество первый контакт. По иронии судьбы первыми оказались анкайи с их пресловутой нетипичной логикой. Моему деду во время контакта было три года. Он рассказывал, что его первое воспоминание — как его родители взволнованно обсуждают новости космоса. Как анкайи похожи на нас, и какие они странные и чужие. А потом были чийенкее и нкхва. Внешнему различию и сходству никто с самого начала не удивлялся. Но мы поняли, что инопланетяне могут быть очень похожи на нас психологически. При этом никто не собирается делиться с нами научными достижениями. И порабощать нас, в общем, тоже. Мы просто никому не нужны.

Как гордилось человечество поначалу первыми колониями — на некислородных, а то и вовсе безатмоферных планетах, непригодных для жизни, уродливых. Каким счастьем была для нас Терра-1, тогда ещё просто Терра. Как появились Терра-2 и Терра-3, красивые, изобильные ресурсами. На Землю потекли богатства, с Земли убирали вредные производства, началась планомерная, всепланетная очистка биосферы. Люди были горды собой. Жуткие, тесные, маломощные корабли, которые тогда считались верхом шика и комфорта, повезли к нашим колониям туристов. Наука с новой силой рванулась вперёд.

И доминирующая раса Галактики, древняя, высокомерная и непредставимо могущественная, обратила пренебрежительный взор на окраину Млечного Пути. Ррит давно знали о нашем существовании и презирали нас. Они презирали всех. Они были слишком намного старше.

Ррит не понравилось, что мы постоянно наращиваем темпы развития. К выстроенной ими картине мира это не подходило. Вначале они собирались указать нам на место, вытолкнув с колоний. Беда всех космических цивилизаций: лишившись колоний, они становятся беспомощны, потому что материнская планета обычно уже истощена. Но ррит не знали, что х’манкам свойственно сращение личности с имуществом. Наше стайное, коллективное сознание уже впитало колониальную систему. Люди не могли отказаться от собственности. Даже под угрозой уничтожения.

Конечно, я не знаю, что здесь правда, а что нет. Я просто хорошо училась и помню курс истории.

Люди смертельно завидовали ррит. Ррит не только умнее, сильнее, выносливее. Они живут дольше. Они почти не стареют. Старейшина ррит, истративший девяносто процентов среднего срока жизни, по-прежнему находится в великолепной физической форме. И это не достижение их науки. Такими ррит создала природа.

Несправедливо.

— Ну вот, собственно, и он, — флегматично заметил Дитрих.

— Кто?

— Большой босс альтернативных групп.

Последнее, экстренное заседание Объединённого Совета. Паника. Даже в глазах прожжённых политиков. Война против двух рас. Но цаосц, лаэкно и анкайи — не на нашей стороне.

Война против всех.

Плотный лысоватый оратор со взглядом мрачным и уверенным. Он стоял и говорил, а за его спиной на огромном голографическом дисплее, беззащитная и немыслимо драгоценная, сияла Древняя Земля. Вид из ближнего космоса.

Он обвинял. Предрекал. Доказывал с цифрами на руках. Это Совет своей лицемерной политикой допустил произошедшее. Есть ли в сведениях реестра освоенных планет, в других официальных документах, хоть десятая доля правды? Миллиарды людей спали спокойно, думая, что Ррит Кадара уничтожена. Но вялые, непродуманные действия министерств Совета привели не только к восстановлению военной мощи противника, но и к уничтожению одиннадцати лучших судов, уничтожению питомника живого оружия. Это непростительные ошибки. Очевидно, что Совет в его нынешнем состоянии не может продолжать деятельность в условиях надвигающейся тяжёлой войны. Необходима другая система руководства объединённым человечеством.

— Почему ты думаешь, что именно он — босс?

— Кто же, как не он?

— Я не про то, — поправился Крис. — Почему ты думаешь, что наши приятели принадлежат именно ему?

— Цели совпадают, — медленно проговорил Дитрих. — Масштабы совпадают. Будь таких парней двое, они бы сначала схватились друг с другом, а уж потом пошли дальше.

— Любезнейшие местеры, — вмешалась я. — Коли уж вы говорите вслух, будьте добры разъяснить!

— Янина, — сказал Дитрих. — А ты сама разве не понимаешь? Это же Вилим Джейкоб.

Вилим Джейкоб. Вообще-то я слышала о нём. Главным образом, всякую бульварную ерунду. Вроде того, что он терпеть не может современную форму его имени, и требует называть себя так, как оно звучало лет двести назад. Уильям. В крайнем случае Билл. Что он один из богатейших людей Земли. И помимо прочего у него имеется полный биопластиковый костюм, который он не снимает, даже занимаясь любовью. Почему и рассчитывает прожить двести лет.

— Дитрих, — я беспомощно пожала плечами. — Я не слежу за политикой.

Мастер глянул на меня и тихо усмехнулся.

— Ладно, — сказал он.

Скотт рассказывал, что на Диком Порту ходит поговорка: «Человек ты или нет, определяет не структура твоего ДНК, а содержимое кошелька». И ещё: «Человек — понятие финансовое». Там, на всерасовой пиратской планете, есть роскошные отели и рестораны под снобистскими вывесками «Only for humans». Но если у тебя нет денег, тебя всё равно туда не пустят.

Седьмую Терру не просто так стали потом называть Урал. Ни одна другая пригодная для жизни планета, Терра или номерная, не может похвастаться подобным изобилием и разнообразием полезных ископаемых.

Преимущественно русское население на ней образовалось чисто случайно. Квоту на заселение объявляли сразу после Терры-6, красивой и комфортной планеты, и желающих иммигрировать в развитых странах нашлось мало. Социально альтернативные нации имели право мигрировать только на Первую Терру. Поэтому и отправились на Терру-7 южноамериканцы, филиппинцы, русские и всякие, похожие на русских. Последних вместе оказалось намного больше.

На Седьмую Терру после анкайской войны стали переносить заводы по строительству космических кораблей. Это было очень удобно — ни беспокойства о климате, ни проблем с подвозом сырья. И то, что приписанный к Уралу флот больше, чем где бы то ни было ещё, исключая разве Древнюю Землю, никого не удивляло. Если где-то что-то производится, логично предположить, что там этого хоть отбавляй.

По сведениям реестра население Терры-7 составляет восемьсот тысяч человек. Но я уже поняла, насколько правдивы сведения реестра. Мне и раньше казалось, что семитерран как-то везде слишком много. Может быть, их несколько миллионов, может, ещё больше.

У них огромный торговый флот. Заброс на Терру-3 заказала нам одна из уральских корпораций. Квазицитовые месторождения, да и вся, в сущности, Третья Терра принадлежит уральцам. Они производили скупку в глубочайшей тайне, через подставных лиц, и на Земле далеко не сразу догадались, какую власть получила колония.

Когда догадались, едва не разразилась война. Но сенаторы от колоний встали стеной против сенаторов от земных стран. Не столько из чувства братской солидарности, сколько из понятных соображений: если могут силой урезонить одну колонию, то смогут и любую другую. Представитель Терры-3 напомнил, что военные действия на его планете создают риск вообще уничтожить квазициты как биологический вид. Совет в тот раз сыграл всё же роль, для которой и создавался. Урал оставили в покое — богатейшей колонией. Но он всегда находился в тени. Ничего заметного на нём не происходило, скандалов не случалось. Если среди семитерран были сверхбогачи, а они были наверняка — никаких эскапад они себе не позволяли и состоянием не кичились.

Когда Вилима Джейкоба выдвигали на должность генерального секретаря Совета, колония Урал официально заявила, что в случае избрания Джейкоба главой Объединённого Человечества уральцы просят утверждения их протектората над территориями Дальневосточной Федерации, Сибирской республики и России. В случае же отказа принадлежащие уральцам квазицитовые месторождения Терры-3 прекратят поставки.

Джейкоб снял кандидатуру сам.

— Ты хочешь сказать, — перебила я Дитриха, — что он хотел стать главой человечества законным путём и не смог?

— И решил стать его главой каким-нибудь другим путём, — хмыкнул Игорь.

— А чем он так не понравился уральцам?

— Да ничем, — мрачно сказал Игорь. — Не в нём дело. Нам… на Урале людям без разницы, кто возглавляет человечество.

— Да ладно, — усмехнулся Дитрих, — Игорь, все свои. Итак, — вам, уральцам?

Игорь глянул на него с непонятным выражением. Дитрих приподнял бровь.

Мастер-русский говорил коротко, глядя в сторону. Постоянно умолкал, и желваки играли на скулах. Я бы и вовсе не разобралась в истории, но уже знала кое-что от «стратегического» Димы. Он рассказывал во время нашего знакомства на «Делино» немного, но по сути. Только про Джейкоба не говорил, а так про Седьмую Терру мне сейчас было известно куда больше, чем в пору, когда я выполняла на ней задание Центра.

Генсек Совета в любом случае не самодержец. Квазицитовые деньги имеют больше власти. Но семитерранам очень нужна историческая родина. Даже такая, как сейчас. Конечно, контроль над одной десятой частью суши Древней Земли никто им отдавать не хотел. Шантаж квазицитами сильно повредил бы семитерранам в глазах человечества и мог вызвать вооружённое столкновение. Но группировка, поддерживавшая Джейкоба, была чрезвычайно сильна, а сам он очень хотел на «трон». Уральцы всерьёз надеялись, что властолюбие Джейкоба позволит им учредить протекторат. Но не рассчитали угрозу. Слишком мощно она прозвучала, и североамериканец испугался.

— Если б наши знали, чем кончится… — удручённо сказал Игорь.

А причину уральцы привели довольно странную. Сказали, что избрание Джейкоба создаст угрозу гуманистическому строю современного общества. Что представитель страны, где до сих пор сохраняется тоталитарный режим, не может возглавлять доминирующую расу Галактики.

Я подумала, что лучше бы они позволили ему избраться, а потом предложили тонну биопластика. Впрочем, все умны поправлять политиков…

— И что? Что он сделал?

— Это очень большой паззл, Янина, — сказал Дитрих. — Мы все вместе собирали его и собрали едва половину. И только догадывались, что нарисовано на другой. А теперь уже поздно его решать. Он потерял актуальность.

Нару и Анжела смотрели на нас молча. С каким-то сочувствием.

— Давайте проглядим другие новости, — предложила Анжела. — Другие каналы. Не одни же мы, в самом деле, такие умные.

Игорь пробежался пальцами по клавиатуре.

— Вот.

Запись с другого новостного канала.

И снова — без слов. Только изображение.

Конечно, ничего подобного в космосе увидеть нельзя. Даже если корабли идут на досветовой и теоретически видны. Расстояния между ними слишком большие, света мало. И флотоводец, даже свихнувшись, не поведёт суда таким порядком. Просто невозможно.

Это был ролик. Очень талантливый, очень профессиональный. И великолепный. Как памятные кадры уничтожения Ррит Кадары. Я почти ничего не смыслю в военном звездоплавании, и всё равно могу сказать, что такого не бывает. Но ролик действовал помимо логики.

Тьма. Беспредельная и безжизненная. Ледяная. Мелкие и далёкие звёзды — как россыпь соли. Во тьму, словно предстоя смерти, входит флотилия.

Точно ядовитые мухи, вьются истребители классов «Millennium Hawk» и «Star Wing». Идут ракетоносные фрегаты «White Star», линкоры сопровождения «Enterprise» и «Solar Queen». Их много, так много, что они постепенно заполняют все пространство кадра. Точно Вселенную.

И одним носом, как бы не помещаясь в объектив, вплывает циклопическая громада сверхтяжёлого крейсера «Юрий Гагарин», которому нет равных в Ареале человечества, а значит, и во всей Галактике. Это флагман ударного флота Терры-7. Русские, у них гигантомания.

Демонстрация нашей военной мощи. Нужно успокоить простых людей на Земле. Но как ролик успели сделать так быстро? Заготовили раньше, для другой цели?

— Ещё что-нибудь, — попросила Нару.

Третий канал.

Нарезка из кадров новостей времён Великой войны. Парады. Уходящие шаттлы. Солдаты на отдыхе. Ифе Никас, знаменитая певица-бард той поры, шептала под гитарный плеск почти забытую теперь балладу. Я слышала её раньше, только исполняли другие.

Любая выраженная эмоция делала песню лживой. Все старались спеть как можно ровней и тише. Получалось плохо. Нужно было быть Ифе Никас, потерявшей отца, брата и мужа, чтобы петь с таким спокойствием. Элен говорила, что не может это спеть. Лучше уж что-нибудь нецензурное…

Война началась. Ещё флотилии не успели выдвинуться к позициям, ещё не все соединения приведены в готовность, а в бой уже вступило самое важное оружие — пропаганда.

Это плохо.

Это знак того, что люди боятся.

Мы, доминирующая раса Галактики, боимся тех, кого однажды уже победили.

Нет, не так. Мы боимся тех, кого настроили против себя. Тех, кому страстно, с упоением демонстрировали своё превосходство, кому слишком часто напоминали, где их место. Тех, кого «наци» травили на улицах, кому отказывали в наличии «души».

— Знаешь, почему выдвигается «Гагарин» со спутниками? — процедил Игорь. — Не потому, что у них максимальная огневая мощь. Это единственная на сто процентов боеспособная флотилия. Которая полностью укомплектована гипероружием. Только там не боятся абордажа.

Я закрыла глаза.

Плохо. Очень, очень плохо. Командование, конечно, будет жаться, но выдаст личному составу боевые ленты. Вопрос, сколько и кому? Уж точно рядовые солдаты их не получат.

— Знаешь, сколько осталось экстрим-операторов? Тысяча сто двадцать два человека. Если не считать старушек вроде Кесумы. С тобой — тысяча сто двадцать три. Посчитай, сколько служит на уральской флотилии. И сколько остаётся на все остальные.

Рритские корабли манёвренней человеческих. Их броня хорошо держит наш огонь. Будут абордажи. И ррит насладятся местью. И победой. Потому что в ближнем бою у человека нет шансов против ррит.

— Сколько мальчиков в питомнике? — спросила я.

— Девяносто, — ответил Игорь. — Наш меньше, чем был земной. И понимаешь, мы, конечно, найдём сейчас девяносто спортивных девчонок, готовых пойти воевать. Но ведь нужно учить и их, и нукт. А кто будет учить? И когда? У нас нет времени. И всё равно — мало, мало, мало!

Он стукнул кулаком по колену и рывком поднялся с корточек.

— Я ещё час назад знал, что делать, — зло бросил русский. — А теперь?

— Глупое чувство, — сардонически сказал Дитрих. Он закрыл глаза и массировал пальцами виски. — Так долго полагать себя спасителями человечества, разгадывая всяческие коварные замыслы. И вот чем всё кончилось.

Я хмыкнула.

— А Центр? Это Центр должен разгадывать всяческие коварные замыслы. И происки врагов.

— Глава Центра — человек Джейкоба. И покойный комендант Фронтира, кстати, тоже им был. Идейные наци.

Вот так.

Проще некуда.

И паззл оказался почти решён. Увы, эта задача только что потеряла смысл.

Джейкобу было нужно, чтобы Объединённый Совет допустил некий ужасный промах. Такой, который ставил бы под сомнение компетентность Совета и его способность решать поставленные задачи. Варианты: потерять какие-то колонии, потерять часть флота или стратегических вооружений. И тогда мощная партия поддержки вывела бы решительного сенатора как кандидата на пост президента. Для начала.

Джейкоб выбрал уничтожение нескольких линкоров и одновременно — завода по производству биологического оружия. Его люди энергично работали над основанием собственного питомника. Он вырывал живое оружие из рук Совета. Ещё один козырь в его игре.

Но кто должен был стать врагом? Кого доблестному сенатору, президенту, военному консулу местеру Уильяму предстояло без жалости раздавить?

Он нашёл вариант, порождавший меньше всего подозрений. Выбрал тех, с кем, казалось, невозможно договориться. Выбрал игру даже не с огнём, а с обогащённым ураном.

Ррит.

Он просто упустил из виду, что, согласившись на один договор, самые страшные враги человечества могут пойти и на другой. И что они не станут послушными марионетками в чьих бы то ни было руках.

И что-то ещё. Одной-единственной детали не хватает для того, чтобы паззл сложился.

Экмен. Он снова вырисовался передо мной, Лучший Самец Человечества; уже и сам он погиб, и убит его убийца, и даже Фронтира не существует, а я ещё связана со всем этим. Похоже, что навсегда.

Это слова Экмена.

«Я скажу ей — эта республика, эта демократия осудила вас на смерть».

Ха!

Меня одолели философские мысли. Сказание о том, как хитрейшая раса Галактики перехитрила сама себя.

Скучно. Как же всё оказалось просто.

Кто-то стремился к личной власти. Личная власть над Землёй означала власть над человечеством. Власть над человечеством означала, при сложившемся космополитическом раскладе, власть над всей известной Вселенной.

Никакой доисторический завоеватель и во сне не видел подобного…

А ещё считают, что у людей высока способность к качественным скачкам. Ха! За тысячи лет ничего не изменилось. Новый виток спирали, только и всего. Это все древний стыд и древнейший ужас, терзающие нашу расу с тех пор, как разум сделал обезьяну сильнее тигра. Комплекс бывшей добычи. Миллион лет назад Лучший Самец Человечества взял каменный топор и снизал ожерелье из тигриных зубов. Через миллион лет его потомок взял биопластиковые ленты и снизал ожерелье из зубов ррит.

Вот только плохо это может кончиться.

— Нужно что-то сделать! — прошептала я.

— Уже поздно, — спокойно ответил Дитрих. — Война началась. Нельзя ослаблять человечество.

— Но после войны он станет героем!

— Не думаю. Героями станут солдаты. А ты помнишь, какой корабль самый мощный в Галактике? Понимаешь, что это значит?

— Джейкоб проиграл больше, чем выиграл, — почти с удовольствием объяснил Игорь. — Ему придётся отдать Уралу протекторат.

— Ты всё о своём, — фыркнул Дитрих.

— А как же?

— Джейкоб в невыгодном положении, — сказала Анжела, — он не ожидал настоящей войны. Он ничего не распланировал на этот счёт. Сыграть с блеском у него не получится, — она помолчала и вдруг нервно хихикнула. — Что я говорю… называется, привыкла загадки разгадывать… и вот чем кончилось… война…

Игорь подошёл к её креслу и обнял её сзади за шею.

— Ничего…

— Мне нужно отписать командованию, — сказала я. — Я вооружена. Я должна вернуться в строй.

Дитрих так и взвился.

— Не вздумай!

Я моргнула. Когда мастер заговаривал таким тоном, то сразу начинал нравиться мне сильно меньше. С одной стороны, приятно, что мной кто-то дорожит. Но даже мой непосредственный начальник не имеет права так ко мне обращаться.

— Это почему?

— Найдётся, кому воевать и без тебя.

Я долго молчала. Никто не нарушал моего молчания.

— А ведь не найдётся, — медленно сказалось наконец.

Анжела скорбно сжала губы. Игорь отвёл взгляд. Нару и Крис, наоборот, посмотрели на меня расширенными глазами, одинаково, словно брат и сестра. Дитрих снова сел и надавил пальцами на виски.

— Ты хоть понимаешь, куда тебя пошлют? — спросил он. — С твоим досье?! Прямо в могилу…

— Сейчас операторы на вес золота.

— Вот именно. Нужно фактически восстанавливать род войск. Для наземной войны с ррит, чийенками, пиратами. И нужны учителя. Те, у кого есть опыт. Но кого-то придётся кинуть в огонь прямо сейчас.

— Это моя работа.

Дитрих посмотрел на меня взглядом бесконечно усталого человека. Стащил с запястий браслеты и собрал стальные цепочки в горсть.

— Ты работаешь моим ассистентом. Тебя утвердили.

— Но…

— Янина, — сказал мастер. — Я не собираюсь сидеть тут и ждать женщину, которая отправилась на войну. Это, в конце концов, не по-мужски.

Я невольно фыркнула.

— Дитрих, я уважаю и ценю твою позицию. Она мне импонирует. Но какая тебе, по большому счёту, разница?

Анжела и Игорь переглянулись.

— Большая, — мрачно сказал Дитрих.

Он прикрыл глаза. Переплёл цепями своих браслетов пальцы так, что металл вдавился в кожу, и она сначала побелела, а потом покраснела.

— Дит, — сказал русский. — У нас, между прочим, тоже есть работа. И нам кое-что нужно сделать. Лучше прямо сейчас.

Мастера долго смотрели друг на друга с таким выражением лиц, что казалось, сейчас я почувствую канал телепатической связи. Но нет. Обычная человеческая способность говорить без слов.

— Это недолго, — глухо сказал Дитрих.

Игорь кивнул Анжеле, и мастера вышли.

Ксенолог-врач нуктового питомника Терры-без-номера проводила их глазами.

— Мы пойдём, — сказал Крис, славный человек, наделённый странноватым бюрократическим талантом. — Тоже. Спать, вообще-то, пора.

Мы попрощались. Крис взял Нару в объятия и унёс. Она укоризненно посмотрела на меня из-за его плеча. Я подумала, что все так и жаждут сосватать меня Дитриху. Даже сам Дитрих. И что он во мне нашёл? Обстоятельства нашего знакомства и последующего общения меньше всего подходили для зарождения романтических чувств. Согласна, очень заманчиво это: остаться в питомнике, возиться с любимыми зверями, выйти замуж за мастера и родить, наконец, дочь по имени Лили. Но навязывать Дитриху такую спутницу жизни, как я… я слишком его уважаю.

И люблю.

Кажется.

— Янина, — сказала Анжела. — Извини, конечно. Я плохой, наверное, психолог, если говорю такие вещи прямо. Но ты же взрослый человек. Ты очень глупо себя ведёшь.

— Знаю.

— Ты всерьёз хочешь уйти на фронт?

— Анжела, я была казнена. Много лет назад. А в «смертном» забросе нужно быть уже мёртвой, иначе умрёшь. Я свыклась с этой мыслью.

— Воскресать больно?

— Да.

Анжела подсела ко мне.

— А ты хочешь воскреснуть?

— Я не могу.

— Почему?

— Все умерли. Все, кто знал меня раньше. Экстрим-операторы с Земли. Люди из земного питомника. Даже люди с Фронтира. Я почти подружилась там кое с кем.

Анжела помолчала.

— Тогда попробуй родиться снова.

Мастера отправились работать. Я не знала, что это было за дело, которое необходимо было сделать прямо сейчас.

Я думала о войне.

ВКА, Всерасовая Ксенологическая Ассоциация, уже давно разработала метод, позволяющий безболезненно общаться на расстоянии близкого контакта представителям любых рас. Для его реализации не нужно специальное образование. Этому учат уже в старших классах школы. Суть метода в том, что стороны, будь они учёными, дипломатами, военными или просто разумными существами, должны ясно сознавать одну вещь. Общаются друг с другом не представители высокоразвитых космических цивилизаций, заявляющие свой Ареал на сотни систем, имеющие десятки колоний и мощный военный флот. Даже не хуманы, нкхва, или, скажем, цаосц. Беседуют бесшёрстная обезьяна, геккон-переросток и страус с руками.

Бытовую, примитивную и нерациональную конфликтность такой подход позволяет снизить до минимума. Легко представить, к чему ведёт позиция: «Я образ Божий, а это что такое?» Хотя, конечно, от настоящих конфликтов всё равно не уйти.

Ррит этого правила не принимали. Они строили цивилизацию в ту пору, когда обезьяна ещё не была бесшёрстной, а страус не научился пользоваться руками. Они всех считали животными.

Смешно, но люди научили их не только коварству, но и терпимости. Вместо того, чтобы убить, мы сделали их сильнее…

Что теперь будет?

Мастера вернулись. Скоро. Двух часов не прошло, но они оба за это время сумели побледнеть и осунуться.

— Всё, — сказал Дитрих. — Началось. У всех, кроме Итии, но и у неё начнётся месяца через два.

— Что? — оторопело переспросила я.

— Сезон. Через пару лет будет ещё две сотни элементов вооружения. И ещё три девочки.

— Но вы же сами говорили, что самку никто не может заставить сделать что-то против её воли, — изумилась я. — Как её можно заставить захотеть рожать?

— Никак. Не заставить, — Игорь помолчал. — Мы пришли и рассказали, что настала большая беда. Война начинается. Будет много смертей.

— Сознание матери прайда имеет много общего с коллективным сознанием Homo sapiens, — со вздохом объяснила ксенолог Анжела. — Ты ведь знаешь, что перед войнами рождается больше мальчиков? И производится больше оружия… А у нукт это один и тот же процесс.

И всё равно — слишком мало живых вооружений. Катастрофически мало. Их не хватит.

У командования не останется выбора. Станут воевать по старинке. Как раньше. Как в Первую Космическую.

К планете, чей кодовый номер засекречен, стартуют под мощным конвоем грузовозы, доверху полные баллонов со сжиженным SSH. Специальные аппараты, вылетающие с заатмосферников, пройдут сквозь плотную облачность, сквозь чудовищные, вечные грозы — чтобы опалить газом холодные плато и голосеменные леса. Пройдут часы. Спустятся шаттлы. И люди вывезут с безымянной планеты десять тысяч живых мин.

Мы не проиграем этой войны.

Потому что Человек-Победитель, заснувший стоя, как жираф, на шестиметровом полотне в холле Мраморного дома, уже разлепил веки.

Уже готовится снова шагнуть — по костям и обожжённой земле.