"Андрей Имранов. Каменное эхо" - читать интересную книгу авторабудут, да засеки наши расчищая, мы этого куренка три раза выпотрошим
подчистую, да пять раз по оврагам да буеракам утечем. Впервой, что ли? - Не впервой. - Оштон улыбнулся. - И впрямь пора бы ужо Хирту Страстотерпцу на нас свой взор обратить. - А ото ж. - Нарим, раздвинув густо нависающие ветки, выскочил на дорогу и, приставив сложенную лодочкой ладонь к уху, замер. Оштон вышел следом. Поперек дороги крест-накрест лежали подрубленные деревья, и на одном из них, вальяжно устроившись в развилке в двух локтях над землей, сидел еще один ватажник - Харт Костолом. Сидел и вдумчиво разглядывал вынутый из ножен клинок, временами протирая тряпицей одному ему видимые пятна. Оштон огляделся: засада была сработана толково и без огрехов - сразу за поворотом, достаточно близко от него, чтобы выскочивший всадник не успел опомниться, но и не настолько близко, чтобы засеку было видно за поворотом. Прислушивавшийся Нарим расплылся в улыбке. - Ска-ачет, мила-ай, - пропел он, - торопится-поспешает, боится, вишь, что опоздает и нас не застанет. Оштон уже и сам слышал приближающийся дробный стук копыт. Невидимый пока всадник и в самом деле торопился, гоня лошадку широким галопом. Перед поворотом ритм сменился - всадник перешел на рысь и через мгновение вылетел на дорогу перед засекой. Оштон замер, предвкушая неминуемое падение, но всадник оказался не промах - с гортанным "йа-а-а" откинулся назад, натягивая повод, и лошадь встала, почти уткнувшись мордой в листья деревьев засеки. Всадник - молодой парень в шитом серебром черном камзоле - неторопливо оглядел обстановку, усмехнулся. И очень Оштону эта усмешка не понравилась - ну никак не вязалась она с сопливым видом парнишки. И цепкий, уверенный, ничуть не испуганный взгляд - тоже не вязался. Синистра! Я уж думал, не осталось нынче в лесах лихого люда. - Гор с тобою, - всплеснул руками Никрам, выходя вперед, - да рази ж мы разбойники? Да как у вас, милсдарь хороший, язык повернулся такое сказать? Мы просто сирые люди, милостыню собираем себе на глоток воды да на щипок хлеба. А поделитесь, милсдарь хороший, чем не жалко. А чего не жалко - сами выбирайте: добром каким али жизнью делиться будете? - И почем мне проезд встанет, коли жизнью я делиться не захочу? - спросил парень спокойно, словно о ценах на рыбу интересовался у лоточника. Никрам сокрушенно вздохнул: - Люди мы скромные, до чужого добра не охочие. Я бы один и за серебрянку уполовиненную до земли бы кланялся и век бы за вас, милсдарь, молился. Да вот беда - не один я. Много нас, сирых, - и продолжил совсем другим, нагловатым и уверенным тоном: - А потому, милсдарь хороший, слезай-ка ты с лошади да одежку скидывай. Про денежку и говорить не буду, сам, поди, догадаешься. Парень отцепил от пояса увесистый кошель, подкинул на руке. Кошель солидно звякнул. Никрам сглотнул. Оштону же этот парень не нравился категорически. Было в нем что-то непонятное, но определенно опасное. Сообразительностью атаман, может, и не отличался, но с лихвой компенсировал этот недостаток звериным чутьем. - А что, неужели нет других... - Парень помедлил и выделил следующее слово: - Выходов? Никрам открыл рот, собираясь ответить в своем духе, но Оштон тихонько пихнул его под ребра и шепнул в ухо: |
|
|