"Ясуси Иноуэ. Сны о России" - читать интересную книгу автора

круг вступал кто-нибудь из зрителей, чтобы померяться с ними силой.
Демонстрировали свое искусство шпагоглотатели, выступали факиры со змеями.
Необычными на ярмарке были не только товары и представления, но и
посетители, среди которых можно было увидеть и монахов в черных рясах, и
солдат, и крестьянок. На ярмарку приезжали именитые гости, бродили по ней и
бездомные бродяги, темные люди. Здесь можно было встретить китайцев,
индусов, якутов, бурят, монголов.
Японцы подолгу останавливались у лавок, торгующих мехами с Алеутских
островов и Камчатки, предметами народных промыслов и рыболовными
принадлежностями. Кюэмон и Коити словно вбирали в себя запахи, исходившие от
рыболовной снасти. Казалось, будто они повстречались со старыми знакомыми.
Японцы видели, как торговцы обмеривали бурятских женщин, покупавших
мануфактуру, видели и воровок, прятавших товар под широкие юбки.
Ночи между тем становились все прохладнее, яркая зелень на берегах
Ангары и на островках начала желтеть. Двадцатого сентября выпал первый снег.
Японцы со страхом ожидали прихода ранней зимы, но первый снег лишь попугал и
растаял, и снова наступили ясные солнечные дни.

В конце сентября чиновник иркутской канцелярии Тимофей Осипович
Ходкевич привел Кодаю и его друзей к Кириллу Лаксману.
Кодаю ничего не знал о Лаксмане и решил, что он из той же категории
богачей, с которыми его уже не раз знакомили. Когда Ходкевич впервые завел
разговор о Лаксмане, Кодаю выразил намерение пойти к нему один: все слишком
устали от бесконечных рассказов о скитаниях в океане.
Но Ходкевич настаивал:
- К Лаксману надо пойти всем. Человек он влиятельный и может
способствовать вашему возвращению на родину. Отправляйтесь-ка к нему все
вместе и поведайте о своих мытарствах.
- Кто он такой, этот Лаксман? Расскажите поподробнее, - попросил Кодаю.
- Сказать о нем коротко очень трудно. Вот уже несколько лет Лаксман
живет в Иркутске, занимает пост императорского чиновника по разведыванию
руд. До приезда в Иркутск он недолго служил, кажется, исправником в
Нерчинске, затем горным инженером на Нерчинских рудниках. Личность в России
известная- профессор химии и экономики Петербургской академии наук. Был
избран также членом Стокгольмской академии наук за труды по религии монголов
и тибетскому языку. Сейчас Лаксман страстно увлекся геологией и ботаникой, а
кроме того, он имеет здесь, в городе, стекольный завод.
И все же Кодаю было не совсем понятно, почему Лаксман ни с того ни с
сего станет помогать потерпевшим кораблекрушение японцам. Об этом он и
спросил Ходкевича.
- Вы не знаете Лаксмана! - воскликнул Ходкевич. - Это такой человек!
Если он уверовал во что-то и решил действовать, нет такого дела, которое бы
он не осуществил. К тому же ни у кого из иркутян нет таких связей в столице,
среди высокопоставленных сановников, как у Лаксмана.
Кодаю не возлагал особых надежд на Лаксмана, но, не желая обидеть
Ходкевича, все же отправился к нему вместе со своими спутниками.
Дом Лаксмана стоял неподалеку от дома, в котором поселились японцы, - в
том же районе Ушаковки, только на более возвышенном месте. Это был обычный
бревенчатый дом, не похожий на хоромы богатых купцов, у которых приходилось
бывать Кодаю и его товарищам. Дом не казался бедным, но был лишен показной