"Наталия Ипатова. Леди декабря" - читать интересную книгу автора

честолюбия. Своим бездельем он был занят по горло. Частенько, впрочем,
оказывалось, что его опять кто-то соблазнил. В этом отношении Имант
представлял из себя не субъект, а скорее объект, весьма, надо сказать,
благодарный и щедрый. Прекрасная часть человечества готова была буквально
носить его на руках, и я одновременно и подражал ему, и завидовал, и
прикалывался, ибо если о боге лучше всего говорит мир, сформированный его
личностной доминантой, то я полагал, что все о нем знаю.
Не представляю, насколько бы я на самом деле мог выпасть из процесса,
когда бы не сам Имант. Однажды я, сидя на прохладных камнях, прямо на
полу, в одном из просторных залов Лариссы, хватал ртом ее божественный
освежающий воздух. Бронзовый бог ворвался в двери и встал надо мной.
- Ты, однако, не торопишься двинуться дальше, - без обиняков заявил он.
Я изумленно воззрился на него, потом медленно поднялся. Я помнил,
разумеется, что он здесь хозяин, но не могу сказать, как мне стало обидно.
- Я так понимаю, ты меня гонишь?
Минуту мы топтались друг против друга, плечо к плечу, глаза в глаза,
иллюстрируя известную сценку из Тома Сойера, а потом он неожиданно
уступил. Присев на корточки, он посмотрел на меня снизу вверх. Серьезным
взглядом маленького мальчика он владел в совершенстве.
- Каждый из них, - он мотнул головой на город за плотно закрытой дверью,
- когда-то пришел сюда, как ты. Имея перед собой какую-то цель впереди.
Спроси сейчас любого, он только взглянет на тебя с недоумением. Сказать по
чести, Дим... я бы ни за что не остался.
- Почему ты хочешь, чтобы я ушел?
- Мне нужен предлог, чтобы проникнуть в июль, - честно ответил Имант. -
Меня там не слишком привечают. Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Идет?
Предположение о том, что бог тоже нуждается в помощи, сперва ошеломило
меня своей кажущейся нелепостью, равно как и предложенная схема "ты мне -
я тебе". Раньше мне удавалось передвигаться задаром. Но все же я понял,
что он победил. Он растолкал меня, быть может, уже в самый последний
момент, когда я начал забывать. Но более всего меня поразила мысль, что
если я сейчас же не сдвинусь с места, то могу никогда не увидеть лики
остального полугода.
- Уговорил, - сказал я ему. - Идем? Ключ... не забудешь?
- Да, Ключ...
Имант оторвался от меня, вроде бы бесцельно прошелся по комнате, нагнулся
и поднял с пола красивую витую раковину величиной с две ладони, с розовыми
шипами и перламутровым нутром. Встряхнул ее, поднес к уху, прислушался,
кивнул удовлетворенно.
- Ага, вот она. Сойдет.
В другой руке я заметил у него пресловутое жемчужное ожерелье, что
позволило мне сделать некоторые предположения относительно характера
следующего по очереди духа. И все же, надо сказать, я покидал этот бедлам
с некоторым сожалением.

7. Июльские грезы под дождем

На этот раз мы материализовались - пора, наконец, приставить к делу
слово, наилучшим образом иллюстрирующее способ моих передвижений - в
настолько неожиданном месте, что я временно потерял дар речи.