"Наталия Ипатова. Ледяное сердце Златовера ("Большое драконье приключение" #5)" - читать интересную книгу автора

как гномы, к примеру - детьми камня. Насколько я был в курсе, не
существовало ни одной сколько-нибудь достоверной книги, описывающей
внешность, быт, общественное сознание и культурные обычаи саламандр, и никто
мне про них ничего не рассказывал. Самым ценным из всего, что мне удалось
выцедить из своей памяти, была хайпурская студенческая сплетня: король
Златовер якобы обратился к леди Джейн с просьбой - а интересно, как
выражалась просьба, если Златовер и впрямь настолько заносчив, как о нем
говорят? - принять на пансион его наследника Звенигора и обучить его наукам.
Леди Джейн, разумеется, обеими руками ухватилась за открывающуюся
возможность склонить к Белому трону если уж не самого старого короля, то
хотя бы его наследника, обладающего, по молодости, более пластичной
психикой. Сам я никогда не видел юного саламандра и был, насколько это
позволительно при моем врожденном даре, материалистом, то есть: не принимал
на веру то, чему не находил достойного подтверждения. И вот, оказывается, мы
с наследником Златовера - и впрямь однокашники. Кстати, а как выглядят
саламандры? Те хайпурские слухи плодились, главным образом, благодаря
таинственности, окружавшей пребывание принца в Университете. Он жил, вроде
бы, в отдельном кампусе, и каждый его шаг строго контролировался
приставленной Златовером свитой. У него были свои преподаватели и своя,
отличная от общей, программа: леди Джейн шла навстречу всем пожеланиям
старого саламандра. Я поразмыслил, была ли для этого уединения иная причина,
кроме тупого саламандрового высокомерия, крылось ли за ним нечто
целесообразное.
Письмо, которое я держал в руках, ни сном ни духом не заикалось о каком
бы то ни было видовом шовинизме, напротив, его язык и осведомленность
свидетельствовали о живом, доброжелательном интересе к окружающему миру.
Обращаясь ко мне наполовину как к официальному лицу, наполовину как к
однокашнику, кронпринц приглашал меня посетить места обитания саламандр, что
для всякого сколько-нибудь любопытного существа явилось бы даром судьбы, а
для любого из Клайгелей - прямо-таки непреодолимым искушением. И что-то тут
все-таки было не так. Вряд ли, имей Звенигор на эту эскападу разрешение от
своего отца и сюзерена, письмо имело бы такой истерзанный вид, да и вручено
оно было бы официально, с подобающими поклонами и словесами. С чего бы
саламандру проявлять такую любезность по отношению к существу иной породы?
Это при их-то исконной обособленности! Похоже на заигрывание с троном. Но
почему, если им надо что-то от Светлых, не обратиться прямо к леди Джейн?
Потому, что необходим равный статус автора и адресата? Почему бумага имеет
такой вид, будто ее только-только выхватили из печи? Должно быть, кронпринцу
понадобилась серьезная помощь, на уровне вмешательства посторонней силы, и
понадобилась она неофициально.
Я оборвал свои домыслы. Помимо растраты фантазии, в них не было ничего
путного. Все равно я не узнаю ничего достоверного из письма, написанного с
учетом возможного перехвата. Поехать? Я вспомнил мать. Я знал, она этого
боялась. Отказать? А на каком основании? На том, что превыше всех радостей,
земных и небесных, ценю ее покой... и ее кухню? Ну и кем бы я был, прими я
такое решение? Какое, во имя всех духов земли и неба, я имею право
отказывать ровеснику, такому же кронпринцу, как и я сам, даже не в помощи,
которой тот еще не попросил, а во внимании и любезности? Извини, дорогой, я
предпочитаю рыбную ловлю? А отец протягивал руку даже Черным принцам. Потому
что кроме ее любви, супружеской или материнской, есть еще такая вещь, как