"Наталья Иртенина. Меч Константина " - читать интересную книгу автора

колодца, другое - вниз.
- Куда он денется, сердешный, - прогудел сверху Паша.
А Фашист внезапно перешел на латынь и возгласил:
- Morituri te salutant, Yanuaris! Короткое эхо гулко метнулось в оба
конца колодца.
- Чего? - повернулся я к нему.
- Идущие на смерть приветствуют тебя, Янус, - перевел Матвей. - Ты
думаешь, это колодец? Нет, это портал двуликого Януса. Двигай лапами, -
подтолкнул он меня. - Потом объясню.
Сверху теперь был Паша, и мы уже не спускались, а поднимались к
антиподным звездам. Теперь и я замирал вместе с ним при каждом громком нытье
ступенек под его ногами. Пред ставить, что было бы, упади он, - больно и
трудно" Фашист почти подпирал меня головой - торопился вылезти из этой
деревянной аэродинамической трубы, насквозь продуваемой ветром. Наконец мы
вынырнули с обратного края колодца-портала и расселись вокруг, поджидая
остальных. Одурелый сверчок все строчил из своего пулемета, поливая
невидимым огнем невидимого врага Последними вылезли, почти одновременно, оба
Славы - они были худые и могли вдвоем спрятаться за одним деревом.
Темнота понемногу разбавлялась, приближалось утро. Избушка в
темно-сером свете выглядела еще больше покосившейся, крыша как будто съехала
набок, на манер кепки. Крыльцо под ногами скрипело и шаталось, того и гляди
рассыплется. В доме Паша одной рукой отодвинул старый диван, подцепил крышку
подпола. Серега и Фашист спустились, стали передавать наверх тюки. Часть из
них лязгала металлом, другая, поменьше, тряпично молчала или глухо гукала. В
лязгающих было оружие и патроны, в остальных - амуниция, спутниковые
телефоны. Все это быстро разобрали, переоделись в камуфляж, у каждого
помеченный особой меткой. Это был почти настоящий армейский склад. Мне, Лехе
и Йовану как новобранцам досталось из запасов. Длинные штанины я заправил в
ботинки, а рукава пришлось подворачивать. Затем мне вручили укороченный
автомат Калашникова и два магазина к нему. Свои две "эфки" я забрал из
Серегиного рюкзака и подвесил к поясу. Магазины сунул в карманы
разгрузочного жилета. Свернутый спальный мешок навьючил поверх рюкзака.
Вадим критически оглядел меня с видом "а поворотись-ка, сынку".
- Сойдет. Только поперед батьки никуда не лезь, понял? Я тебя должен
вернуть домой живым и непродырявленным.
Спасибо, что не сказал "вернуть мамке".
- Добро пожаловать на "горячую" войну, - улыбчиво сказал Фашист,
прилаживая к бедру свой "Клык".
Уходили мы от дома цепочкой с интервалом в пару метров - огородами к
лесу. Деревня стояла молчаливая, петухи не орали, и коровы не мумукали.
Может быть, их всех съели, а может, местные выменяли на оружие и партизанили
втихаря. Здесь все было то же самое - и одновременно совсем другое. Война
тут шла в открытую, а не пряталась под пеленой фальшивого мира, как на том
конце колодца На окраине в кустах нам попался ржавый пулемет "максим". Увели
его, видимо, из музея.
Война землю не красит. Разоренной была земля - с первого взгляда видно.
Провода на столбах порваны, висят закорючками или срезаны подчистую. Сами
столбы через один лежат вповалку. Дома - запаршивевшие, опустившиеся, будто
в землю вжались от страха и безнадеги. На огородах, обнесенных арматурой и
чуть ли не колючей проволокой, одна крапива и лебеда Возле самого леса мы