"Наталья Иртенина. Сады Шахерезады ("Вечность в запасе")" - читать интересную книгу автора

для жизни и рассудка. Древние люди рождались и умирали великанами. Они
создали все, чем живут сейчас в Хараре. И так будет всегда.
Даррэк, Четвертый Служитель Хранилища Древнего Знания, еще раз
прислушался к мягкому дыханию Иллоэ, своей жены, и легко, бесшумно
выскользнул из дома. Возле обмазанной глиной и окрашенной в яркий
карминовый цвет стены, нащупав вслепую тростниковую циновку, опустился,
скрестив ноги. Скоро придет рассвет - на восходе небо уже переоделось в
одежды глубокого темно-синего цвета.
Не спалось из-за смутного, сосущего где-то внутри, под сердцем, и
скребущего там кошачьей лапой предчувствия. Даррэк не доверял
предчувствиям. Кроме тех, что посещали мудрых Старейших, и тех, что обитали
в тщедушном теле Шаддайнэ-Гилу - "временном доме бога Гилу" на языке
Древних Предков. В теле Верховного Жреца седобородого города Харар, чьего
настоящего имени никто уже не помнил, даже сам Одержимый. Его предчувствия,
предречения и предуказания, даруемые через Жреца жителям Харара
Дающим-Гилу, слушали и слышали все - от беззубого и дураковатого Арнабара,
которому больше ста лет, до сопливых младенцев, едва ставших на ноги. Их
нельзя было не слышать - так заповедали Древние. Верить же своим
собственным предчувствиям в Хараре почиталось гордыней и скудоумием,
насылаемыми на человека сумрачным Таннаби-Отнимающим. Забирая разум и
отнимая у смертного благодать Гилу, равнодушный ко всему Таннаби скоро
разлучал того и с жизнью.
Но не поддаваться, не пасовать перед мороком Таннаби, не
одурманиваться его ложными подсказками и искушающими, уводящими на дорогу
Безумия голосами было очень трудно. Нелегко сохранять свое лицо, представая
пред Безликим Таннаби.
Даррэк провел рукой по глазам, проверяя, не спит ли. Таннаби часто
приходит к людям во сне, но узнать Безликого невозможно. Можно лишь наутро
догадаться, что ночью в твое тело забирался Отнимающий и наводил там свой,
нужный ему порядок вещей. Сегодня сумрачный бог избрал своим ночным приютом
Даррэка, Четвертого Служителя Хранилища Древнего Знания. Видение, навеянное
незваным, но открывающим любые запоры и замки гостем, было жутким и
невыносимым. Он заставил Даррэка присутствовать на собственной казни.
Даррэк раздвоился - он был зрителем и казнимым. Эту сцену он видел всего
лишь раз в жизни, когда-то давно, когда был еще сопливым и чумазым мальцом.
Вместе с отцом он попал тогда на казнь гнусного преступника - убийцы, вора
и возмутителя порядка. Раскаленным на огне острым железным прутом
приговоренного проткнули насквозь в том месте, которое называется Малым
Солнцем. Нечеловеческий, невообразимый, непостижимый вопль, даже не вопль,
а животный вой, острым мучительным колом вставший в голове маленького
Даррэка, стал его первой и самой крепкой памятью о детстве.
Этой ночью Таннаби завладел его памятью, исказил мороком, вселил в
Даррэка темное предчувствие. Предчувствие Страха. Оно вошло в него вместе с
раскаленным докрасна остроотточенным прутом и поселилось под сердцем.
Резанувшая тело жгучая, пламенеющая боль вырвала его из объятий видения и
сна. Воспоминание о боли иголкой застряло в нем и заставляло Даррэка
корчиться и извиваться змеей - не плоть его, но душу. Вынудило трепетать и
свиваться кольцами - не тело, но Память. Вытянуло наружу в судороге схваток
память прошлого и будущего.
Великий оборотень, носящий странное для харарского уха имя - Сутки,