"Дэвид Ирвинг. Вирусный флигель" - читать интересную книгу автора

сотрудников. И им, желали они того или нет, пришлось серьезно заняться
свойствами удивительного незнакомца.
Но получить какие-либо существенные результаты не удавалось. К тому же
Ган лишился своей замечательной сотрудницы Лизы Мейтнер. После аншлюса
австрийский паспорт уже не мог защитить ее от преследований наци, в июле
1938 года она была вынуждена покинуть Германию. Группа лишилась своего
единственного физика. Химики Ган и Штрассман остались без помощи физика
Мейтнер как раз в то время, когда ее советы были особенно необходимы, -
осенью 1938 года парижане опубликовали итоговую статью, где впервые подробно
описали методику своих экспериментов.
Получив эту статью, Ган поначалу не особенно ею заинтересовался. Он
передал ее своему помощнику. Зато Штрассман изучал статью с неослабным
интересом, и чем дальше он вчитывался в текст, тем яснее становилось ему:
французы допустили ошибку. Да, они провели замечательную работу, они
отличные физики-экспериментаторы, но в радиохимии разбирались куда меньше
его и Гана. В этом-то, по-видимому, и было все дело: они были убеждены, что
в растворе облученного урана содержится лишь одно неизвестное вещество, и
только ему приписывали все свойства. Но на самом деле неизвестных веществ
могло быть не одно, а два! Ган рассмеялся, услышав об этом, но вскоре
признал: "Возможно, в этом что-то и есть".
Это и послужило началом серии блестящих опытов, занявших всего лишь
неделю, но позволивших твердо установить: в растворе наверняка нет ни
трансуранов, ни урана, ни протактиния, ни тория, ни актиния. Подтвердилась и
правота Штрассмана; после облучения мишени в растворе действительно удалось
обнаружить смесь нескольких веществ. В качестве "носителя" химики выбрали
барий, с его помощью удалось перевести из раствора в осадок группу из трех
радиоактивных веществ. А затем, приготовив из полученных трех веществ новый
раствор, они с помощью лантана перевели в осадок три других, "дочерних"
вещества.
Что это были за вещества? Существовавшая в то время теория допускала
одно-единственное толкование опытов: первые три вещества являются изотопами
радия, а три дочерних - изотопами актиния. Правда, с точки зрения чисто
химической, исходя из проведенных реакций, ничто не мешало сделать и другой
вывод: в первом осадке содержались изотопы бария, во втором - лантана. Но о
таком выводе они скорее всего не смели даже и подумать. В ту пору он
представлялся бы совершенно невероятным, ибо барий и лантан занимают в
периодической таблице значительно более ранние места, и никакой мыслимый
процесс радиоактивного распада не позволял объяснить возникновение этих
элементов.
О существовании в облученном растворе урана новых веществ, объявленных
ими изотопами радия и актиния, образующимися в результате последовательного
процесса радиоактивного распада урана, Ган и Штрассман сообщили в печати на
исходе 1938 года. Но и это весьма осторожное сообщение многие физики
встретили с недоверием. Ведь если бы оно оказалось правдой, пришлось бы
признать существование некоего совершенно удивительного процесса
радиоактивного распада; чтобы превратиться в атом радия, атому урана
приходилось бы очень быстро лишаться двух альфа-частиц. И это казалось тем
более сомнительным, что такой энергичный процесс должен был возникать
всего-навсего после бомбардировки уранового раствора медленными нейтронами,
то есть нейтронами очень малой энергии.