"Дэвид Ирвинг. Вирусный флигель" - читать интересную книгу авторапомощью можно было бы останавливать "машину" в случае угрожающего развития
реакции. Именно эта статья и вторая, написанная Флюгге в середине августа для газеты "Дойче альгемайне цайтунг", еще сильнее обострили интерес германских властей к ядерным исследованиям и побудили их к более решительным действиям. К счастью, о тайном совещании Иосиф Маттаух рассказал не только Вайцзеккеру и Флюгге, но и доктору Паулю Розбауду. А тот через неделю сообщил о совещании профессору Кембриджского университета Хаттону, бывшему в Берлине. Возвратившись в Англию, Хаттон не замедлил передать содержание своей беседы с Розбаудом доктору Кокрофту. Как уже говорилось, письмо Хартека и Грота сыграло очень важную роль в развитии атомных исследований в военном министерстве. Но ответа из военного министерства физики не получили. Причины этого станут ясны, когда читатель познакомится с обстановкой и людьми в Департаменте армейского вооружения, куда попало письмо. Сперва оно было переправлено начальнику Департамента генералу Беккеру. От него - к начальнику исследовательского отдела профессору Эриху Шуману, который, в свою очередь, переадресовал его армейскому эксперту по взрывчатым веществам. Им тогда был Курт Дибнер. Дибнеру было всего 34 года, однако он уже успел - в 1931 году - защитить докторскую диссертацию, поработать в Бюро стандартов, перейти в 1934 году в Департамент армейского вооружения, где он занялся взрывчатыми веществами, и опубликовать более двадцати научных работ. Он уже читал курс ядерной физики в университете в Галле, его научная репутация быстро росла, а с нею - и число врагов, хотя даже и они понимали, что человек этот не веществам. И они не ошибались: впоследствии Дибнеру довелось быть и комиссаром по производству тяжелой воды, и временным директором Института кайзера Вильгельма в Далеме, и даже заместителем главы немецкого атомного проекта. Профессор Пауль Хартек. Видимо, и сам Дибнер не желал оставаться экспертом по взрывчатым веществам. Несмотря на то что он совместно с доктором Фридрихом Беркеи провел весьма интересные исследования пустотелых зарядов, подобная работа все сильнее тяготила его, а новые открытия в физике заставляли все энергичнее нажимать на Шумана, убеждать его в необходимости создания нового отдела, специально для научных исследований в области ядерной физики. Разумеется, письмо Хартека и Грота не могло не произвести на Дибнера сильнейшего впечатления. Он хорошо понимал, какие возможности открываются перед ним. Но ему требовалась поддержка, и он обратился за ней к Гейгеру, знаменитому физику, к тому самому Гейгеру, который еще в 1911 году работал с Резерфордом над моделью атома, чьим именем назван счетчик радиоактивных излучений и частиц. Гейгер не отказал в поддержке... Летом Дибнер прочитал только что опубликованную статью Флюгге, а также познакомился с патентной заявкой венского профессора Штеттера на процесс получения атомной энергии. Это еще более укрепило решимость Дибнера. Он еще энергичнее стал добиваться своей заветной цели. И добился - сухопутные силы выделили средства на начало урановых работ; при департаменте было создано |
|
|