"Дэвид Ирвинг. Вирусный флигель" - читать интересную книгу автора

Шуману, но тот почему-то не сумел их принять. В понедельник 4 сентября, в
полдень, Эзау и Меллеру все же удалось повидаться с высшим чиновником из
исследовательского отдела доктором Баше, который был прямым начальником
Дибнера. Эзау принес заготовленный проект мандата и попросил передать мандат
через Шумана на подпись Беккеру. Однако Баше ответил, что не уполномочен
вести столь важное дело, и Эзау пришлось покинуть Департамент с пустыми
руками. Но, видимо в суматохе первых военных дней он и на сей раз ни о чем
не догадывался; он все еще был убежден, что мандат будет у него не позднее 7
сентября, в чем и заверил министерство экономики.
Во вторник утром - Эзау еще не было на месте - Меллер позвонил в
Департамент и попросил Шумана ускорить подписание мандата. Но почти тотчас в
Бюро стандартов пожаловал Баше. Не дожидаясь Эзау, он сообщил, что Шуман
уполномочил его передать: Эзау в мандате отказано, - Департамент армейского
вооружения начал собственные урановые исследования.
Возмущенный Эзау помчался в министерство просвещения жаловаться своему
шефу профессору Менцелю и только от него узнал, как безжалостно надул его
Департамент армейского вооружения. Менцель же передал Эзау и приказ
Департамента свернуть все урановые эксперименты. Эзау "был вынужден
подчиниться".
Но его энергичные протесты как бы подстегнули военное министерство. Уже
8 сентября из Лейпцигского института теоретической физики был срочно вызван
в Берлин молодой физик доктор Эрих Багге. Еще до войны с ним говорил о
возможной работе для военного министерства профессор Позе. Встреча Позе и
Багге произошла в мае, и Багге уже успел прочно забыть о ней. Вряд ли нужно
объяснять, что сулило в первые дни войны получение толстого зловещего пакета
цвета буйволовой кожи, и вряд ли можно описать, что пережил Багге, прочитав
приказ прибыть в военное министерство "для отчета".
Уложив в чемоданчик фотографии близких, книги для чтения в дороге,
теплое белье и прочие необходимые на фронте вещи, Багге направился в Берлин.
Только попав в здание на Харденбергштрассе и встретив там Дибнера, Багге
понял, что судьба пощадила его. Вместо того, чтобы отправить на фронт, от
него просили помощи в организации экстренного и совершенно секретного
совещания, на котором должно было состояться обсуждение возможностей
практического осуществления уранового проекта.

Профессор Вальтер Боте.

В списке химиков и физиков, составленном Дибнером и Багге, значились
фамилии профессоров Боте, Гейгера, Штеттера, Гофмана, Маттауха и докторов
Дибнера и Флюгге. Разумеется, была в нем и фамилия Гана. Повестки участникам
совещания разослали точно таким же образом, как перед тем - Багге. Багге
получил повестку в Лейпциге 14 сентября, но он уже все знал и был спокоен.
Зато остальные пережили то же, что и Багге после получения первой повестки.
16 сентября группки молодых физиков и знаменитых старцев с трагическими
чемоданчиками в руках и с выражением страха на лицах подходили к дому " 12
по Харденбергштрассе.
Вот краткие записи тех дней из дневника Гана.

Четверг, 14 сентября - непрерывные дискуссии по урану.
Пятница, 15 сентября - дискуссии с Вайцзеккером (Шуман, Эзау).