"Дэвид Ирвинг. Вирусный флигель" - читать интересную книгу автора

науки, но немалую роль играли и "предвходящие" обстоятельства. Так,
например, Маттаух впоследствии утверждал, что это участие давало возможность
избавить молодых физиков от призыва в армию, продолжать привычную жизнь
ученых-исследователей. Лауэ подтвердил слова Маттауха, он также считал
важнейшей задачей тех лет спасти молодых физиков от фронта. По словам
Вайцзеккера, который сам тогда был еще молод, он вынужден был подписать
контракт с военным министерством в 1939 году лишь потому, что все остальные
исследовательские работы не спасали его от службы в армии.

4

Заказ на производство нескольких тонн рафинированной окиси урана
получила фирма "Ауэр гезельшафт". Это была одна из самых известных фирм,
занимавшихся переработкой редкоземельных элементов и благодаря этому
накопившая богатый опыт промышленного извлечения химических соединений тория
из монацитовых песков. Эти соединения главное применение прежде находили в
широкоизвестной "Ауэровской мантии[11]". После захвата Чехословакии "Ауэр
гезельшафт" одной из первых приступила к эксплуатации урановых рудников в
Иоахимстале, и к началу войны у нее образовались небольшие запасы урана в
виде неочищенного ураната натрия и окиси урана.
Благодаря работам по выделению радиоактивного мезотория в промышленных
масштабах фирма создала при своей Центральной лаборатории первоклассный
Радиологический отдел. Заведовал лабораторией тридцативосьмилетний доктор
Николаус Риль. Он начинал свою карьеру в Берлине под руководством Гана и
Мейтнер. А затем, поступив в "Ауэр гезельшафт", так повел дело, что фирма
заняла господствующее положение в производстве светомасс.
Острое конъюнктурное чутье и на этот раз не обмануло Риля, он сразу же
смекнул, что урановый проект имеет особую важность. Он взял в собственные
руки производство урана в "Ауэр гезельшафт" и не выпускал его до конца
войны. Уже через считанные недели после получения заказа от военного
министерства Риль сумел пустить под Ораниенбургом небольшую промышленную
установку с месячной производительностью в одну тонну окиси урана.
Получаемый на этой установке продукт был практически свободен от примесей
редкоземельных элементов, но содержал недопустимое количество бора, который
весьма сильно поглощает нейтроны. Наладить извлечение бора было непросто, и
поэтому первую тонну окиси урана, очищенной в требуемой высочайшей степени,
заказчики получили лишь в первые недели 1940 года. И несмотря на всю
важность и срочность атомного проекта, в Далеме даже спустя два месяца после
второго совещания не было ни грамма окиси урана, и ни физики, ни химики
института не могли приступить к экспериментам.
А между тем нужный уран в Германии имелся. Разумеется, у Эзау. Ведь
перед самой войной ему удалось перехватить чистую окись урана у министерства
экономики. Но Эзау был вовсе не склонен делиться с кем-либо своими запасами.
Он был из тех, кто не забывает обид, и не желал хоть в чем-то содействовать
военному министерству, вырвавшему у него из-под носа то, что он считал
принадлежащим ему по праву. Кроме того, он вовсе не отказался от мысли
самому ведать делами атомного проекта.
Когда военное министерство забрало у него из Геттингена лучшего
химика-аналитика по урановым соединениям, Эзау счел это досадной
случайностью. Но когда оно спешно отозвало членов "Атомного клуба" Эзау,