"Сергей Максимович Исаченко. Где-то в Курляндии " - читать интересную книгу автора

камнями.
- Надо уточнить расстояния до целей, - проговорил Игнат, всматриваясь в
предрассветную мглу. - Вчера днем отделенный рассказал нам, да мы и сами
видели, что прямо перед нами в 350 метрах находится пулеметная точка
противника, а правее нее - блиндаж. Это наши главные объекты, за ними и
будем наблюдать. Но уточнить расстояние не мешает. Как мы это сделаем? -
обратился он к Ане.
- Подождем рассвета, - неуверенно ответила девушка, - и при помощи
оптического прицела... Нас учили на курсах так.
- Правильно учили. Но это днем. Да и то не всегда целесообразно, потому
что по блеску окуляра немец может обнаружить тебя. А когда темно, можно
использовать трассирующие пули.
Он зарядил винтовку патроном с трассирующей пулей, установил прицел на
350 метров и выстрелил. Пуля легла на линии расположения блиндажа.
- Значит, правильно. Теперь будем ждать.
Как только рассвело, стали наблюдать. Часа через два гитлеровец,
дежуривший у пулемета, высунулся из-за бруствера. Игнат быстро прицелился и
выстрелил. Немец упал. На выстрел из блиндажа вылез еще один фашист. Аня не
успела даже навести винтовку, как Сухов снял и этого гитлеровца.
- Есть еще двое, - сказал Игнат. Он достал из кармана нож и сделал на
прикладе две зарубки. Всего их было уже 36.
Аня хотела расспросить об этих зарубках, но Игнат заметил:
- Больше здесь оставаться нельзя. Надо перебираться на запасную
позицию.
Они осторожно переползли к намеченной вчера коряге. И вовремя. Только
устроились на новом месте, как по их прежней позиции немцы открыли яростный
огонь из пулемета, а потом начали обстреливать ее и из миномета.
В этот день больше не удалось поохотиться, гитлеровцы даже носа не
высовывали. Вечером вернулись в землянку, поужинали, и, когда стали
протирать винтовки, Аня спросила:
- Скажите, Игнат Савельевич, эти зарубки на прикладе - отметки об
убитых фашистах?
- Это мой счет мести врагу. А мстить мне есть за что...
Он вынул из кармана гимнастерки потертый конверт и извлек из него
небольшую карточку. Долго смотрел на нее, скорбно сжав губы.
- Вот, погляди, - протянул он карточку Ане. - Это была вся моя радость,
моя утеха.
Аня взяла фотокарточку. С нее смотрел мальчик с вихрастыми волосами и
курносым носом.
- Сын, Костя... единственный, - промолвил Игнат. - Умертвили фашисты.
Сожгли его, как и многих жителей нашей деревни. Мне написала об этом жена
после освобождения района от оккупантов.
Игнат бережно поцеловал фотокарточку сына и спрятал ее обратно в карман
гимнастерки. Глаза его загорелись гневом, он сжал голову руками и
проговорил:
- Эх, если бы когда-нибудь увидеть этого фашиста, бросившего в огонь
моего Костю, если бы встретить его в бою, я бы покарал его страшной карой, я
задушил бы его своими руками...
С раннего утра они снова были в засаде. На этот раз пришлось долго и
терпеливо ждать. У Ани замерзли ноги, затекли руки, державшие винтовку. Но