"Фазиль Искандер. Рассказы (1999)" - читать интересную книгу автора

которых надо было известить о смерти учителя, и ушел к своим козам. {167}

--

...Прошли годы, и годы, и годы. У Баты теперь было большое хозяйство,
большой дом. У него родились трое сыновей и дочь. Дочь вышла замуж в другое
село, а сыновья со своими семьями жили вместе с ним и вели грузное хозяйство
зажиточного крестьянина.
Бата много раз вспоминал предсмертные слова учителя относительно звезд.
Ему казалось, что он один понял значение его слов, но не хотел ни с кем
делиться этим. По его разумению, это было признанием ошибки учителя, но он
никому не говорил об этом. С годами, вспоминая учителя и его предсмертное
поведение, он пришел к выводу, что во всей его жизни только эта яблоня его
не подвела. Вот почему он ее так обнимал. И он жалел учителя и уважал его,
расплатившегося жизнью, как он догадывался, за один червивый плод,
вылепленный его руками. И часто вздыхал по ночам, жалея учителя.
Однако он почему-то полюбил смотреть на ночное небо, мерцающее тысячами
звезд, удивляясь непостижимости его величия и одновременно чувствуя
ничтожность и гибельность всякой попытки постичь его.
Однажды ему приснился сон: золотые яблоки, как падучие звезды, падали с
яблони учителя на землю вокруг его могилы, отскакивали и весело ныряли в
землю, как в воду. Сон был сладок. Проснувшись, Бата понял, что там учителю
хорошо.
Но каково живущим? С годами Бата стал уважаемым стариком. Он не
пропускал ни одной крестьянской сходки, ни одного пиршества, ни одних
поминок. Так как слава его как мудрого, много знающего крестьянина широко
распространилась, его приглашали и в такие дома, куда по отсутствии даже
самых дальних родственников могли и не пригласить.
Он всегда и везде бывал, и никто, кроме него, не знал, что он ищет
князя Сафара, проверяет его верность, его подчиненность давнему наказанию.
Но князь все не попадался. Бата жил, работал, смеялся, пил, обзаводился
детьми, но и дня не проходило, чтобы {168} случившееся больно не кольнуло
его. Заноза никуда не уходила. И только жена одна догадывалась по его
внезапным помрачениям, что делалось у него в душе, и жалела его. Но вслух
они никогда не говорили об этом. Жена его рожала детей и с каждым ребенком
как бы очищалась от Сафара, как бы, в муках рожая детей и тем самым
приобретая право на молчаливый вопрос, глазами спрашивала: "Ну теперь ты
успокоился?" И он, смущаясь, глазами же отвечал: "Не в тебе дело, дурочка".
И она, жалея его, грустнела.
Наступил двадцатый век. Отголоски революции 1905 года прокатились и по
Абхазии. Но абхазцы в этой революции не принимали никакого участия,
присматриваясь к соседним народам, чтобы делать наоборот. И это дошло до
царя Николая Второго, и это ему понравилось. И царь Николай Второй снял с
абхазцев клеймо "виновного народа", кажется полученное ранее за слишком
упорное участие на стороне горцев в Кавказской войне. Наказание, насколько
нам известно, выражалось в том, что абхазцев не брали в армию. Если у них
тогда и были какие-то обиды по этому поводу, то они до нас не дошли.
Началась первая мировая война. Теперь абхазцы обязаны были служить, и
одни делали это охотно и возвращались в родные села нередко с Георгиевскими
крестами. Что не мешало другим дезертировать и уходить в леса, ссылаясь на