"Фазиль Искандер. Рассказы (1999)" - читать интересную книгу автора

- И ты затаил на него злость?
- Не знаю...
- Езжай домой, Сафар. Ты сделал черное дело. Постарайся отмолить свой
грех, если это возможно... Но и я виноват. Этот пастух не дурак. Он понял,
что учитель отвечает за своего ученика, и потому послал тебя ко мне. Езжай,
езжай, я виноват, как и ты...
Князь Сафар, не поднимая головы, сел на своего коня и уехал. Учитель
мрачно дочистил ружье и стал собираться на охоту. Он {162} терпеть не мог
менять решение на ходу. Он собирался поохотиться на зайцев недалеко отсюда
на опушке леса.
Сорок лет назад он, сын богатого помещика, решил посвятить свою жизнь
просвещению своего народа. У себя дома он организовал первую абхазскую школу
и сам преподавал в ней все предметы. И вдруг сейчас после истории с Сафаром
ему показалось, что рухнуло все, на чем стояла его жизнь. Его гордость, его
лучший ученик, блестяще окончивший Московский университет, оказался
обыкновенным мерзавцем. И почему склонность к этому мерзавству он никогда за
ним не замечал? Почему он думал, что знания сами по себе усиливают в
человеке склонность к нравственной жизни? Как он не понимал, что шаг,
сделанный в сторону знания, должен сопровождаться совестью, шагнувшей вместе
со знаниями? Соблазн знания не является ли для большинства людей тем же, чем
и соблазн чинов и неожиданно свалившихся богатств, ради которых человек
забывает свою совесть, как бедного родственника?
А что, если душа от природы уже устроена так, что в одном случае она
готова плодоносить, все равно где - на крестьянской ли ниве или на ниве
знания, а в другом случае она пустоцветом родилась и пустоцветом умрет, и
знания только расширяют разлет пустоцвета? И какая горькая, может быть,
неосознанная ирония в словах пастуха: "А звезды знают, что они так
называются?"
Учитель покинул свой двор, прошел мимо дома соседа-крестьянина, который
в это время чинил свой табачный сарай. Они поздоровались, и он, неожиданно
почувствовав свой возраст, тяжело ступая, пошел дальше. Он вошел в лес и у
самой лесной поляны влез на сильно склоненный карагач, сидя на ветке
которого можно было наблюдать за лесной полянкой, куда иногда выскакивали из
леса зайцы попастись и поиграть. Это было его любимое место.
Он продолжал думать о том, что рассказал ему Сафар, и все больше и
больше мрачнел. Пока он думал, из лесу выскочили два зайца, поиграли,
попрыгали на полянке, а он, не в силах {163} оторваться от своих мрачных
мыслей, просто следил за ними, забыв, что пришел охотиться. Кстати, Сафар
ему сказал, что его молочный брат хочет прийти к нему и поговорить с ним.
Понятно было, о чем он хочет с ним поговорить. Но что он ему мог ответить?
Он думал, думал, но не находил достойного, убедительного ответа.
Он пробыл здесь часа два, но зайцы больше не появлялись. Слезая с
наклоненного ствола карагача, он уже в метре от земли вдруг потерял
равновесие и, вынужденный спрыгнуть со ствола, чтобы не упасть, оперся
прикладом о землю. Он с такой силой, с таким раздражением ткнул прикладом в
землю, словно пытался вернуть не только телесное равновесие, но и равновесие
подкосившейся жизни. Ружье от сотрясения выстрелило. Пуля попала в живот и
резанула огненной болью в сторону груди.

--