"Фазиль Искандер. Разные рассказы (4)" - читать интересную книгу автора

Она дунула в лампу, и свет под дверями исчез.
- Господи, не забывай о нас! - проговорила она, как бы любовно
напоминая Богу о его некоторой рассеянности.
Все стихло. Я лежал, прислушиваясь к задумчивым шорохам и скрипам
ночного деревянного дома. В эту ночь я долго не спал. И мне было хорошо, что
я видел счастливую женщину. Она была счастлива, потому что ясно знала и
следовала сюжету своего существования.
Я видел десятки, а на всю страну их миллионы, несчастных людей. Одни
несчастны из-за своей бедности и боязни стать еще бедней, другие несчастны
потому, что разбогатели, но боятся, что не смогут усторожить свое богатство,
третьи несчастны оттого, что просто не знают, для чего жить, и все вместе
несчастны оттого, что будущее страшит их хаосом жестокой бессмысленности.
Сюжет существования важнее всяких экономических законов, вернее, сами
экономические законы могут работать только тогда, когда у человека есть
сюжет существования.
Если вкладчики перестают верить в сюжет существования банка - банк
лопается. Если граждане страны не улавливают сюжет существования государства
- оно разваливается. Дайте сюжет! Дайте сюжет!
Вот он есть у этой женщины, и она счастлива, несмотря ни на что.


Муки совести, или Байская кровать

Это было, как теперь кажется, в далекие-предалекие времена, когда наша
страна была едина. Я был в командировке в одном маленьком казахстанском
городке. Я получил номер в местной гостинице. Туда же поместили одного
молодого журналиста из Москвы.
Вечером мы встретились. Это был стройный парень с приятным русским
лицом, но столь пижонски одетый, что здесь, в азиатской глубинке, мог быть
принят за иностранца.
Узнав, что я писатель (в те времена все журналисты мечтали стать
писателями), он сказал, что у него есть повесть и он хотел бы показать мне
ее на отзыв.
- Хорошо, - вздохнул я несколько облегченно, узнав, что повесть он,
слава Богу, не возит с собой. Была смутная надежда, что в Москве мы, может
быть, не пересечемся. К этому времени своей жизни я приустал от рукописей
начинающих писателей. Они сперва почти на коленях умоляют прочесть их опусы.
Но потом, когда дело доходит до серьезных замечаний, начинают яростно
отстаивать свою правоту. Какого же черта, если ты так уверен в своей
правоте, ты так жадно стремился показать свою рукопись на отзыв?
Когда мы уже собирались ложиться спать, я вдруг заметил, что мой
спутник сильно заволновался. Дело в том, что в нашем номере стояла
обыкновенная железная кровать и совершенно необыкновенная, деревянная
кровать, которую правильней была бы назвать байским ложем. Кровать как бы
символизировала необъятность степных просторов, необъятность власти
возлегающего на ней, а также обладала возможностью, если придется,
разместить на ней небольшой гарем походного типа.
Мой спутник бросал взгляды то на одну кровать, то на другую. Я понял,
что неравноценность кроватей сейчас привела его в неожиданное волнение.
Это меня неприятно удивило. Я был лет на пятнадцать старше его, и мне