"Фазиль Искандер. Рассказы разных лет (5)" - читать интересную книгу автора

"Смотри, чего захотел", - подумал я про этого молодого человека,
понимая, что греческую мифологию исправлять никому не разрешается.
Какую-нибудь другую, завалящую мифологию, может быть, и можно подправить, но
только не греческую, потому что там уже давно все исправлено и никаких
ошибок быть не может.
- Он решил совершить тринадцатый подвиг Геракла, - продолжал
Харлампий Диогенович, - и это ему отчасти удалось.
Мы сразу по его голосу поняли, до чего это был фальшивый и никудышный
подвиг, потому что, если бы Гераклу понадобилось совершить тринадцать
подвигов, он бы сам их совершил, а раз он остановился на двенадцати, значит,
так оно и надо было и нечего было лезть со своими поправками.
- Геракл совершал свои подвиги как храбрец. А этот молодой человек
совершил свой подвиг из трусости...- Харлампий Диогенович задумался и
прибавил: - Мы сейчас узнаем, во имя чего он совершил свой подвиг...
Щелк. На этот раз только одна бусина упала с правой стороны на левую.
Он ее резко подтолкнул пальцем. Она как-то нехорошо упала. Лучше бы упали
две, как раньше, чем одна такая.
Я почувствовал, что в воздухе запахло какой-то опасностью. Как будто не
бусина щелкнула, а захлопнулся маленький капканчик в руках Харлампия
Диогеновича.
- ...Мне кажется, я догадываюсь, - проговорил он и посмотрел на меня.
Я почувствовал, как от его взгляда сердце мое с размаху влепилось в
спину.
- Прошу вас, - сказал он и жестом пригласил меня к доске.
- Меня? - переспросил я, чувствуя, что голос мой подымается прямо из
живота.
- Да, именно вас, бесстрашный малярик, - сказал он.
Я поплелся к доске.
- Расскажите, как вы решили задачу, - спросил он спокойно и, - щелк,
щелк - две бусины перекатились с правой стороны на левую. Я был в его
руках.
Класс смотрел на меня и ждал. Он ждал, что я буду проваливаться, и
хотел, чтобы я провалился как можно медленней и интересней.
Я смотрел краем глаза на доску, пытаясь по записанным действиям
восстановить причину этих действий. Но мне это не удалось. Тогда я стал
сердито стирать с доски, как будто написанное Шуриком путало меня и мешало
сосредоточиться. Я еще надеялся, что вот-вот прозвенит звонок и казнь
придется отменить. Но звонок не звенел, а бесконечно стирать с доски было
невозможно. Я положил тряпку, чтобы раньше времени не делаться смешным.
- Мы вас слушаем, - сказал Харлампий Диогенович, не глядя на меня.
- Артиллерийский снаряд, - сказал я бодро в ликующей тишине класса и
замолк.
- Дальше, - проговорил Харлампий Диогенович, вежливо выждав.
- Артиллерийский снаряд, - повторил я упрямо, надеясь по инерции этих
слов пробиться к другим таким же правильным словам. Но что-то крепко держало
меня на привязи, которая натягивалась, как только я произносил эти слова. Я
сосредоточился изо всех сил, пытаясь представить ход задачи, и еще раз
рванулся, чтобы оборвать эту невидимую привязь.
- Артиллерийский снаряд, - повторил я, содрогаясь от ужаса и
отвращения.