"Фазиль Искандер. Дом в переулке" - читать интересную книгу автора

из горла несколько воинственных звуков, но, то ли она забыла, как это
делается, то ли никогда не знала, получалось до того фальшиво, что все
начинали смеяться, и она стыдливой рысцой убегала в конуру.
Девушка бледнела от ночной прохлады, и, когда они выходили из сада,
раздвигая мокрые синеватые листья, она вздрагивала и тесней прижималась к
нему. А ему казалось, что в мире нет такого холода, от которого он не смог
бы спасти свою девушку.
Он уходил домой и долго слышал парной детский запах ее губ. Он не мог
уснуть. Комната покачивалась. Из полумрака летней ночи появлялись то ее
лицо, бледное и ожидающее, то большая мудрая голова собаки.
Раньше, в детстве, он жил на этой же улице недалеко от ее дома. Иногда
он тайком забирался к ним в сад за инжиром или за грушами или вырезал для
удочки длинный трепещущий ствол бамбука. Она, еще совсем маленькая, бегала
по саду, раскрасневшаяся, всегда чем-то взволнованная, быстрая. Голосок ее
звенел то в одном углу сада, то в другом.
Однажды, играя с подружками в прятки, она забежала в кусты и притаилась
совсем рядом с ним, чуть не наступив на него. Он замер, глядя на ее почти
прозрачное личико и тонкую, как стебелек, шею. Он видел ее темный глаз,
остановившийся, полный восторженного страха. Через мгновение она выбежала
из-за кустов и скрылась, топоча крепкими ногами. Иногда она часами качалась
на качелях, и он ненавидящими глазами следил за нею, надеясь, что веревка
оборвется и она так или иначе вынуждена будет уйти в дом. Но веревка не
обрывалась, а качаться ей не надоедало, и он неподвижно лежал в зарослях
бамбука или ежевики, чтобы его никто не заметил.
Тогда ему было странно, что в саду доктора никогда не собирали фрукты.
Весной поспевала черешня, наливалась соком, потом постепенно высыхала.
Фонарики мушмулы в начале лета начинали зажигаться желтыми огоньками, потом
они делались оранжевыми и долго после этого не менялись, надеясь, что их
заметят, а потом гасли и тускнели, как незамеченная любовь.
В те времена он часто видел самого доктора. Высокий тонкий человек
быстро садился в подъехавшую машину. Жена доктора каждый раз что-то говорила
ему из окна, но доктор досадливо махал рукой и уезжал. Было удивительно, что
она каждый раз не успевала ему что-то досказать дома. А может быть,
высовываясь из окна, она говорила с ним, чтобы даром время не пропадало,
пока он усаживается в машину. Если машина не сразу заводилась, она
продолжала говорить, и тут уж доктору некуда было деваться.
Улица с уважением следила за отъезжающим доктором.
Доктора могли вызвать в любое время, и он никогда никому не отказывал.
У него, говорят, была твердая и точная рука, которая дрожала только в одном
случае: когда держала стакан с водкой.
Однажды в детстве он видел, как доктор пил водку, стоя у ларька.
Запрокинув стакан и голову, он, казалось, старался как можно быстрей залить
что-то такое, что горело внутри него. Рука его сильно дрожала, когда он
торопливо вливал в себя водку, и казалось, что она дрожит от волнения. А
когда доктор выпил и, вдруг успокоившись, расплатился и ровными быстрыми
шагами пошел в сторону больницы, он тоже успокоился и решил, что струя
попала как раз в то место, куда доктор целился.
Как-то раз девочка, забежав в самый глухой уголок сада, застала его на
инжировой ветке. Они мгновение смотрели друг на друга. Он сверху вниз, она
снизу вверх. Он первым очнулся и грозно приложил палец к губам. Потом быстро