"Фазиль Искандер. Молодой архитектор и красотка" - читать интересную книгу автора

допустил шахматную ошибку. Тут нужен был более атакующий стиль. Она, видимо,
этого ждала, еще ничего не зная о его плохо прикрытом фланге - о его пальто.
Он проводил ее домой. Они еще во время танцев, когда она ничего не
знала о его пальто, договорились встретиться на вечеринке у его друга. Она
охотно приняла приглашение, тем более что слышала об этом доме. Это была
известная в городе семья.
В парадной ее подъезда, расставаясь с ней, он понял, что поцеловать ее
сейчас нельзя. Мешало пальто. Он скромно попрощался с ней и почувствовал,
что она ему благодарна за сдержанность. По тем авансам, которые она выдавала
в институте, еще не зная о его пальто, он мог бы теперь быть посмелее. Но
сейчас она видела, что он не требует платить по счетам. Она была так
благодарна ему за это, что на прощанье с необычайной смелостью поправила ему
кашне на горле, правда, ему показалось, что она при этом старалась не
прикасаться к его пальто. После этого она облегченно взлетела на свой этаж.
На вечеринку к друзьям он пришел с ней в том же пальто. Просто другого
у него не было. На его спутницу все обратили внимание. А девушка хозяина
дома с тайным поощрительным восторгом закивала ему головой. Он знал, что
нравится ей. Но она была подружкой его товарища, и он никогда не пытался
сделать шаг в ее сторону, хотя и она ему нравилась. Иногда ему казалось, что
она ждет этого шага. Но это было не в его правилах. И сейчас она
поощрительными кивками благословляла его уход к другой. Если уходить, то
только к такой, как бы говорила она.
Потом было веселое застолье с выпивкой и танцами. С его девушкой
зачастил танцевать один молодой, но уже известный в городе журналист. Они
танцевали очень хорошо, почти с недопустимой по тем временам чувственной
смелостью. Тем более что этот журналист был здесь со своей женой.
Молодой архитектор почувствовал, что его захлестывает багровая
ревность. Он старался как можно больше пить. Но это не помогало. Чем больше
он пил, тем больше трезвела ревность. "Мы всего второй раз видимся, -
уговаривал он себя, - она мне ничем не обязана, и я ее не люблю. Откуда же
эта ревность?"
Он все-таки попытался что-то восстановить и пригласил ее танцевать,
заранее предчувствуя какой-то провал.
- Вы танцуете примитивно, - вдруг заметила она ему во время танца своим
задыхающимся, грудным голосом, который так волновал его до этого. Она это
сказала, как бы кивнув на его пальто. Он и в самом деле плохо танцевал. Но
ведь в институте они довольно долго танцевали, и она как будто не замечала
этого. Тогда она его неуклюжие движения приняла за новомодную московскую
небрежность. Но потом, увидев его пальто, сообразила, что никакой новомодной
небрежностью тут и не пахнет. И теперь она как бы дважды его уличила.
И он больше с ней не пытался танцевать и вообще не танцевал. Она
продолжала танцевать с этим журналистом. Жена журналиста, чтобы скрыть свою
ревность, стала бешено кокетничать с хозяином дома, и тот, может быть, под
влиянием выпивки, поддался этому напору и не сводил с нее глаз. А девушка
хозяина дома, в свою очередь, чтобы скрыть свою ревность, так резвилась в
танцах, что в конце концов подвернула ногу и ее уложили на диван.
Выпивка и танцы продолжались. А бедная девушка, подружка хозяина дома,
бросала на молодого архитектора взгляды, исполненные грусти и упрека.
Ее взгляды означали: "Если бы ты вовремя обратил на меня внимание,
ничего такого не произошло бы со мной". Еще ее взгляды означали: "Если бы ты