"Фазиль Искандер. Харлампо и Деспина (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Милиционер, явившийся на призывный свист, к своему несчастью, оказался
абхазцем, и ему, вместо того чтобы водворять порядок, пришлось обороняться и
от чегемцев, и от сторожихи.
За что ее так?! подступились к нему чегемцы. Она что сирота?!
Пытаясь объяснить причину, по которой старуху выставили сторожить
магазин, милиционер сказал, что дело не в ее сиротстве, а в том, что новый
закон теперь признал в городах равенство мужчин и женщин. Такое смехотворное
равенство чегемцы никак не могли признать и удивлялись милиционеру, почему
он, будучи облеченным властью и при оружии, признает такое глупое равенство.
С другой стороны, сторожиха пыталась узнать о причине любопытства
чегемцев и требовала от милиционера решительных мер.
Они грабить не будут, успокаивал ее он, они просто никогда не видели
сторожих, немножко дикие горцы.
Когда один из чегемцев, чуть-чуть понимавший по-русски, перевел
остальным слова милиционера, чегемцы не только не обиделись, но увидели всю
эту картину в новом, истинном свете ее безумного комизма.
Неудержимо хохоча и вспоминая отдельные детали этой встречи особенно им
казалось смешным, как она свистела в свисток, раздувая щеки и не сводя с
чегемцев глазных стекол, они отправились ночевать к своему родственнику.
Мы, жалея бедную старуху, удивлялись их дикости, смеялись чегемцы, а
они, оказывается, в это время нас считают дикарями! Ха! Ха! Ха!
Выставить на ночь старуху с ружьем в руках, с глазными стеклами на носу
и со свистулькой на шее уж дичее этого и эндурец не придумает! Ха! Ха! Ха!
Ха!
И наш милиционер туда же! вспоминали они попытки милиционера объяснить
это позорище каким-то там равенством мужчины и женщины, признанным властью в
городах.
И вот не прошло и года после такого светопреставления, как в самом
Чегеме появился человек, заставляющий свою жену с ружьем в руках
подстерегать диких кабанов. Этого терпеть было нельзя.
Ты бы еще купил глазные стекла и выставил бы ее с ружьем, как ту
русскую сторожиху, язвительно заметил один из старцев, когда Камуг вошел в
комнату, где сидели старейшины.
Да повесил бы ей свистульку на грудь, как дитяти, сказал другой.
Неужто ты не знаешь, добавил третий, что по нашим обычаям женщина
оскверняет оружие, а оружие бесчестит женщину? Отправить жену в ночь с
ружьем все равно что отправить ее в ночь с чужим мужчиной. Какой ты после
этого муж, если отправляешь в ночь собственную жену с чужим мужчиной?!
Но тут самый старый из старейшин властным, но не оскорбительным
движением руки остановил старцев и сказал Камугу, склонившему повинную
голову, спокойные, мудрые слова.
По нашим обычаям, сынок, сказал он, женщина может взять в руки оружие
только в одном случае если в ее роду не осталось мужчин, которые могли бы
отомстить за пролитую кровь. Тогда женщина герой, и наш народ ее славит в
песнях и сказаниях. Но чтобы абхазская женщина взяла в руки ружье и
стреляла, да еще в такое гяурское животное, как дикая свинья, такого позора
мы, сынок, не потерпим. Или покинь село, или оставь жену в покое.
И Камугу пришлось смириться. Истощенный ночными бдениями, бедняга Камуг
умер до своего срока. В сущности, его можно причислить к лику великих
мучеников идеи.