"Фазиль Искандер. 13 подвиг Геракла" - читать интересную книгу автора

Я старался как-нибудь его расхрабрить, но ничего не получалось. С
каждой минутой он делался все строже и бледней. Он не отрываясь смотрел на
докторскую иглу.
- Отвернись и не смотри, - говорил я ему.
- Я не могу отвернуться, - отвечал он затравленным шепотом.
- Сначала будет не так больно. Главная боль, когда будут впускать
лекарство, - подготавливал я его.
- Я худой, - шептал он мне в ответ, едва шевеля белыми губами, - мне
будет очень больно.
- Ничего, - отвечал я, - лишь бы в кость не попала иголка.
- У меня одни кости, - отчаянно шептал он, - обязательно попадут.
- А ты расслабься, - говорил я ему, похлопывая его по спине, - тогда не
попадут.
Спина его от напряжения была твердая, как доска.
- Я и так слабый, - отвечал он, ничего не понимая, - я малокровный.
- Худые не бывают малокровными, - строго возразил я ему. - Малокровными
бывают малярики, потому что малярия сосет кровь.
У меня была хроническая малярия, и, сколько доктора ни лечили, ничего
не могли поделать с ней. Я немного гордился своей неизлечимой малярией.
К тому времени, как Алика вызвали, он был совсем готов. Я думаю, он
даже не соображал, куда идет и зачем.
Теперь он стоял спиной к докторше, бледный, с остекленевшими глазами,
и, когда ему сделали укол, он внезапно побелел как смерть, хотя, казалось,
дальше бледнеть некуда. Он так побледнел, что на лице его выступили
веснушки, как будто откуда-то выпрыгнули. Раньше никто и не думал, что он
веснушчатый. На всякий случай я решил запомнить, что у него есть скрытые
веснушки. Это могло пригодиться, хотя я и не знал пока, для чего.
После укола он чуть не свалился, но докторша его удержала и посадила на
стул. Глаза у него закатились, мы все испугались, что он умирает.
- "Скорую помощь"! - закричал я. - Побегу позвоню!
Харлампий Диогенович гневно посмотрел на меня, а докторша ловко
подсунула ему под нос флакончик. Конечно, не Харлампию Диогеновичу, а Алику.
Он сначала не открывал глаза, а потом вдруг вскочил и деловито пошел на
свое место, как будто не он только что умирал.
- Даже не почувствовал, - сказал я, когда мне сделали укол, хотя
прекрасно все почувствовал.
- Молодец, малярик, - сказала докторша. Помощница ее быстро и небрежно
протерла мне спину после укола. Видно было, что она все еще злится на меня
за то, что я их не пустил в пятый "А".
- Еще потрите, - сказал я, - надо, чтобы лекарство разошлось.
Она с ненавистью дотерла мне спину. Холодное прикосновение
проспиртованной ваты было приятно, а то, что она злится на меня и все-таки
вынуждена протирать мне спину, было еще приятней.
Наконец все кончилось. Докторша со своей Галочкой собрали чемоданчики и
ушли. После них в классе остался приятный запах спирта и неприятный
лекарства. Ученики сидели, поеживаясь, осторожно пробуя лопатками место
укола и переговариваясь на правах пострадавших.
- Откройте окно, - сказал Харлампий Диогенович, занимая свое место. Он
хотел, чтобы с запахом лекарства из класса вышел дух больничной свободы.
Он вынул четки и задумчиво перебирал желтые бусины. До конца урока