"Дэниел Истерман. Ночь Седьмой тьмы " - читать интересную книгу автора

Он занес в прихожую остальной багаж.
- Ты не сваришь кофе, Анжелина? Я совсем выдохся.
Анжелина приготовила две чашки быстрорастворимого; Рик тем временем
перетащил чемоданы в спальню и начал их распаковывать. Она обнаружила банку
печенья, которую купила в "Эбрэхем и Строс" на Фултон за неделю до отъезда.
Печенье было еще съедобным, и она положила несколько штук на тарелку. Рик
присоединился к ней на кухне.
"Он действительно выглядит усталым, - подумала она. - И не только
физически".
Экспедиция не удалась. Большую часть времени они провели в Кисангани,
а потом еще эти потерянные недели в Локуту. Рик быстро превращался в
этнолога того типа, который предпочитает заниматься исследованиями в
кабинете с воздушным кондиционированием, а не деля палатку со змеями и
насекомыми. И он превращал ее из своей жены и помощника в секретаршу и
прислугу "за все".
Они пили кофе в молчании, осваиваясь с мыслями и ощущениями
возвращения домой. До начала занятий оставалось меньше недели. Власть
предержащие решили вернуться к практике позднего начала осеннего семестра,
чтобы смогли собраться все, кто не успел зарегистрироваться в срок.
Рик работал в университете Лонг-Айленда вот уже двадцать лет, однако
по-прежнему оставался в некотором смысле чужаком. Те из его коллег, кто все
еще жил в Форт-Грин, имели квартиры в здании Тауэрс или в высотном здании
на Уилоуби, остальные уже давно переехали на Бруклин Хайте или Коббл Хилл.
Но Хаммелы так и остались в осыпающемся доме из бурого песчаника, который
стоял на Клермонт Авеню, между Мёртл и Атлантик, как старый корабль,
оставшийся на мели после отлива людских волн к центру города.
Они поселились здесь десятью годами раньше. Поначалу Рик надеялся, что
оживление интереса к домам из песчаника направит развитие города в их
сторону. Они вложили в квартиру большие деньги, потом стали ждать, когда
придут большие перемены. Ждут до сих пор. Краска на входной двери начала
шелушиться, ступени крыльца были завалены мусором, а снаружи, на улице,
молодые гаитянцы и пуэрториканки с печальными глазами грезили об
ослепительном солнце, которое помнили только их родители. И девушки катили
по улицам младенцев в дешевых колясках, а младенцы держали глаза плотно
зажмуренными в любое время года. В пустовавшей детской в глубине их
квартиры белые крольчата скакали, как призраки, по пятнистым зеленым полям.
Осень замешкалась на окраинах города. Перебравшись через реку со
стороны Манхэттена, она кралась, незваная и никем не возвещенная, мимо
старых судостроительных верфей до самого Кони-Айленда и океана. Анжелина
посмотрела в окно кухни на серую кирпичную стену напротив. Бруклин был
безумием, от которого она постоянно пыталась спастись бегством, с тем
только, чтобы ее приволакивали обратно, из раза в раз, с растрепанными
волосами, сияющими глазами, мягко дикими, с разверстым ртом, в котором
застыла песня или протест. Какая Рику разница?
Она чувствовала уверенность, что лето больше никогда не наступит, что
в этом году приход зимы не просто неизбежен, но и окончателен. Дрожь
пробежала по ее телу; она потягивала свой кофе и смотрела сквозь немытое
стекло на меркнущий осенний свет.